Книга Урантии
Чст III. История Урантии
Текст 82
Эволюция брака
Эволюция брака
Paper 82
The Evolution of Marriage
The Evolution of Marriage
Брак — половые отношения — следствие бисексуальности. Брак — это способ, каким человек приспособился к бисексуальности, в свою очередь семейная жизнь — конечный результат, вытекающий из всех апробированных эволюционных и адаптивных способов приспособиться. Брак — фундаментальный институт; он не присущ биологической эволюции, однако является основой всей эволюции общества и потому в той или иной форме обязательно продолжит свое существование. Брак дал человечеству семью, а семья — это славный венец всей долгой и напряженной эволюционной борьбы.
82:0.1 (913.1)
MARRIAGE—mating—grows out of bisexuality. Marriage is man’s reactional adjustment to such bisexuality, while the family life is the sum total resulting from all such evolutionary and adaptative adjustments. Marriage is enduring; it is not inherent in biologic evolution, but it is the basis of all social evolution and is therefore certain of continued existence in some form. Marriage has given mankind the home, and the home is the crowning glory of the whole long and arduous evolutionary struggle.
Люди древности не обладали очень богатой общественной цивилизацией, однако ту, что у них была, они верно и успешно передавали следующему поколению. И вы должны понимать, что большинство цивилизаций прошлого и развивались при минимальном влиянии со стороны других институтов, поскольку семья как институт действовала эффективно. Сегодня человеческие расы обладают богатым социально-культурным наследием, и его следует мудро и умело передавать следующим поколениям. Как воспитательный институт семья должна сохраняться.
82:0.3 (913.3)
The humans of olden times did not possess a very rich social civilization, but such as they had they faithfully and effectively passed on to the next generation. And you should recognize that most of these civilizations of the past continued to evolve with a bare minimum of other institutional influences because the home was effectively functioning. Today the human races possess a rich social and cultural heritage, and it should be wisely and effectively passed on to succeeding generations. The family as an educational institution must be maintained.
Несмотря на пропасть, отделяющую личность мужчины от личности женщины, полового влечения достаточно, чтобы обеспечить их сближение для рождения себе подобных. Этот инстинкт эффективно действовал задолго до того, как люди стали испытывать те чувства, которые позднее получили названия — любовь, преданность и супружеская верность. Половое влечение — это врожденная наклонность, а брак — ее эволюционное последствие.
82:1.1 (913.4)
Notwithstanding the personality gulf between men and women, the sex urge is sufficient to insure their coming together for the reproduction of the species. This instinct operated effectively long before humans experienced much of what was later called love, devotion, and marital loyalty. Mating is an innate propensity, and marriage is its evolutionary social repercussion.
Половое желание и влечение не были господствующими страстями у первобытных народов; они просто принимали их как должное. Вся репродуктивная деятельность была свободна от той соблазнительной прелести, которой наделяет ее воображение. Всепоглощающая сексуальная страсть у народов, обладающих более высокой цивилизацией, в основном объясняется расовыми смешениями, особенно в тех случаях, когда эволюционирующая природа стимулировалась художественным воображением и любовью к красоте, свойственными нодитам и адамитам. Однако это наследие андитов было усвоено эволюционирующими расами столь ограниченно, что у них не развилось в достаточной степени чувство самообладания, чтобы обуздывать животные страсти, которые, благодаря дарованию более острого полового сознания и более сильного полового инстинкта, пробудились и усилились. Из всех эволюционных рас красный человек обладал самой совершенной культурой половых отношений.
82:1.2 (913.5)
Sex interest and desire were not dominating passions in primitive peoples; they simply took them for granted. The entire reproductive experience was free from imaginative embellishment. The all-absorbing sex passion of the more highly civilized peoples is chiefly due to race mixtures, especially where the evolutionary nature has been stimulated by the associative imagination and beauty appreciation of the Nodites and Adamites. But this Andite inheritance was absorbed by the evolutionary races in such limited amounts as to fail to provide sufficient self-control for the animal passions thus quickened and aroused by the endowment of keener sex consciousness and stronger mating urges. Of the evolutionary races, the red man had the highest sex code.
Для сангикских рас была характерна нормальная животная страсть, но они проявляли мало воображения и мало ценили красоту и внешнюю привлекательность противоположного пола. То, что называют сексуальной привлекательностью, фактически отсутствует даже у современных примитивных рас; у этих, не подвергшихся смешению народов, есть определенный половой инстинкт, но нет достаточной сексуальной страсти, которая бы создавала серьезные проблемы, требующие общественного регулирования.
82:1.6 (914.2)
The Sangik races had normal animal passion, but they displayed little imagination or appreciation of the beauty and physical attractiveness of the opposite sex. What is called sex appeal is virtually absent even in present-day primitive races; these unmixed peoples have a definite mating instinct but insufficient sex attraction to create serious problems requiring social control.
У людей половой инстинкт — одно из главных физиологических побуждений; это и есть чувство, которое под видом личного удовлетворения на самом деле эффективно вынуждает эгоистичного человека ставить благополучие расы и ее увековечение намного выше своего индивидуального комфорта и личной свободы от ответственности.
82:1.7 (914.3)
The mating instinct is one of the dominant physical driving forces of human beings; it is the one emotion which, in the guise of individual gratification, effectively tricks selfish man into putting race welfare and perpetuation high above individual ease and personal freedom from responsibility.
Как институт, брак от своих истоков до новейшего времени отображает социальную эволюцию биологического стремления к самоувековечению. Увековечение совершенствующегося человеческого вида гарантируется присутствием у рас полового чувства, стремления, которое называют сексуальным влечением. Это великое биологическое устремление становится источником всевозможных видов связанных с ним инстинктов, чувств и обычаев — физических, интеллектуальных, нравственных и социальных.
82:1.8 (914.4)
As an institution, marriage, from its early beginnings down to modern times, pictures the social evolution of the biologic propensity for self-perpetuation. The perpetuation of the evolving human species is made certain by the presence of this racial mating impulse, an urge which is loosely called sex attraction. This great biologic urge becomes the impulse hub for all sorts of associated instincts, emotions, and usages—physical, intellectual, moral, and social.
У первобытных людей добыча пищи была определяющим побуждением; когда же уровень цивилизации начинает гарантировать изобилие пищи, роль полового влечения как главного побуждения часто становится основной и потому постоянно нуждается в общественном регулировании. У животных инстинктивная периодичность управляет половым влечением, однако, поскольку человек в столь значительной степени — существо, контролирующее самого себя, то и половое желание у него не периодично; поэтому общество вынуждено приучать индивидуума к сдержанности.
82:1.9 (914.5)
With the savage, the food supply was the impelling motivation, but when civilization insures plentiful food, the sex urge many times becomes a dominant impulse and therefore ever stands in need of social regulation. In animals, instinctive periodicity checks the mating propensity, but since man is so largely a self-controlled being, sex desire is not altogether periodic; therefore does it become necessary for society to impose self-control upon the individual.
Ни одно человеческое чувство или побуждение, даже когда оно становится необузданным или им чрезмерно увлекаются, не может причинить столько вреда и горя, как мощное половое влечение. Разумное подчинение этого побуждения общественным правилам является высшим мерилом подлинности любой цивилизации. Сдержанность, большая и еще большая сдержанность — вот постоянно усиливающееся требование человечества, идущего по пути прогресса. Скрытность, неискренность и лицемерие могут замаскировать сексуальные проблемы, но не решают их и не способствуют развитию этики.
82:1.10 (914.6)
No human emotion or impulse, when unbridled and overindulged, can produce so much harm and sorrow as this powerful sex urge. Intelligent submission of this impulse to the regulations of society is the supreme test of the actuality of any civilization. Self-control, more and more self-control, is the ever-increasing demand of advancing mankind. Secrecy, insincerity, and hypocrisy may obscure sex problems, but they do not provide solutions, nor do they advance ethics.
Рассказ об эволюции брака — это просто история управления половыми отношениями посредством социальных, религиозных и гражданских ограничений. Природа не признает индивидуумов; она не знает так называемой морали; ее интересует только размножение вида и исключительно это. Природа неумолимо настаивает на размножении, но безучастно предоставляет обществу решать вытекающие из этого проблемы, тем самым создавая эволюционирующему человечеству постоянную и острую проблему. Это социальное противоречие заключается в непрекращающейся борьбе между основными инстинктами и совершенствующейся этикой.
82:2.1 (914.7)
The story of the evolution of marriage is simply the history of sex control through the pressure of social, religious, and civil restrictions. Nature hardly recognizes individuals; it takes no cognizance of so-called morals; it is only and exclusively interested in the reproduction of the species. Nature compellingly insists on reproduction but indifferently leaves the consequential problems to be solved by society, thus creating an ever-present and major problem for evolutionary mankind. This social conflict consists in the unending war between basic instincts and evolving ethics.
У древних рас почти или совсем не было регулирования отношений между полами. Вследствие такой сексуальной свободы проституции не существовало. Сегодня у пигмеев и других отсталых народностей нет института брака, и изучение этих народов обнаруживает в сфере половых отношений простые обычаи соединения пар, которым и следуют примитивные расы. Однако древние народы всегда следует изучать и судить о них в свете моральных норм нравов их времени.
82:2.2 (914.8)
Among the early races there was little or no regulation of the relations of the sexes. Because of this sex license, no prostitution existed. Today, the Pygmies and other backward groups have no marriage institution; a study of these peoples reveals the simple mating customs followed by primitive races. But all ancient peoples should always be studied and judged in the light of the moral standards of the mores of their own times.
Однако свободная любовь уже никогда не допускалась в обществах, стоящих на более высоком уровне, чем первобытное. Одновременно с началом формирования общественных групп стали вырабатываться нормы семейных отношений и брачные ограничения. Половые отношения, таким образом, в своем развитии преодолели множество переходных периодов — от состояния почти полной сексуальной свободы до норм двадцатого века, для которых характерны достаточно строгие ограничения, действующие в половой сфере.
82:2.3 (915.1)
Free love, however, has never been in good standing above the scale of rank savagery. The moment societal groups began to form, marriage codes and marital restrictions began to develop. Mating has thus progressed through a multitude of transitions from a state of almost complete sex license to the twentieth-century standards of relatively complete sex restriction.
На самых ранних этапах племенного развития нравственные нормы и ограничительные табу были весьма грубыми, но они сдерживали представителей противоположных полов — это способствовало спокойствию, порядку и труду — с этого и началась долгая эволюция брака и семьи. Основанные на половом различии традиции одеваться, украшать себя и религиозные обычаи происходят от этих древних табу, которые определяли диапазон сексуальных свобод и, таким образом, в конечном итоге сформировали понятия порока, преступления и греха. Однако обычай отменять все ограничения, регулирующие половые отношения, в дни больших праздников и особенно в день майских игр сохранялся еще очень долго.
82:2.4 (915.2)
In the earliest stages of tribal development the mores and restrictive taboos were very crude, but they did keep the sexes apart—this favored quiet, order, and industry—and the long evolution of marriage and the home had begun. The sex customs of dress, adornment, and religious practices had their origin in these early taboos which defined the range of sex liberties and thus eventually created concepts of vice, crime, and sin. But it was long the practice to suspend all sex regulations on high festival days, especially May Day.
Женщины всегда должны были подчиняться более строгим табу, чем мужчины. Древние нравы давали незамужним женщинам такую же степень сексуальной свободы, как и мужчинам, однако от жен всегда требовалось быть верными своим мужьям. Первобытный брак не особенно сокращал сексуальные свободы мужчин, зато усиливал табу сексуальной свободы для жен. Замужние женщины всегда носили какой-нибудь знак, выделявший их в особый класс, например, особую прическу, другую одежду, покрывало, украшения и кольца или держались обособленно.
82:2.5 (915.3)
Women have always been subject to more restrictive taboos than men. The early mores granted the same degree of sex liberty to unmarried women as to men, but it has always been required of wives that they be faithful to their husbands. Primitive marriage did not much curtail man’s sex liberties, but it did render further sex license taboo to the wife. Married women have always borne some mark which set them apart as a class by themselves, such as hairdress, clothing, veil, seclusion, ornamentation, and rings.
Брак является институтом-реакцией общественного организма на постоянно присутствующее биологическое давление неослабевающего стремления человека к размножению — самораспространению. Половые отношения всегда естественны, и по мере развития общества от простого к сложному происходила соответствующая эволюция нравов в сфере половых отношений, генезис института брака. Всюду, где эволюция общества достигает ступени, на которой вырабатываются нравы, брак становится развивающимся институтом.
82:3.1 (915.4)
Marriage is the institutional response of the social organism to the ever-present biologic tension of man’s unremitting urge to reproduction—self-propagation. Mating is universally natural, and as society evolved from the simple to the complex, there was a corresponding evolution of the mating mores, the genesis of the marital institution. Wherever social evolution has progressed to the stage at which mores are generated, marriage will be found as an evolving institution.
В браке всегда существовали и всегда будут существовать две отдельные сферы: нравы — законы, регулирующие внешние аспекты брака, и, наоборот, скрытые и личные отношения мужчин и женщин. Индивидуум всегда восставал против навязываемых обществом правил, регулирующих половые отношения; это и является причиной извечной проблемы пола: поддержка собственного существования — дело индивидуума, но осуществляется группой; самоувековечение — цель общества, но достигается благодаря индивидуальному влечению.
82:3.2 (915.5)
There always have been and always will be two distinct realms of marriage: the mores, the laws regulating the external aspects of mating, and the otherwise secret and personal relations of men and women. Always has the individual been rebellious against the sex regulations imposed by society; and this is the reason for this agelong sex problem: Self-maintenance is individual but is carried on by the group; self-perpetuation is social but is secured by individual impulse.
Нравы, когда их уважают, обладают достаточной силой, чтобы ограничивать и контролировать половое влечение, о чем свидетельствует опыт всех рас. Нормы супружеской жизни всегда были истинным показателем силы нравов и функциональной целостности гражданского правительства в данное время. Однако древние нравы в сфере половых отношений представляли собой массу несовместимых и грубых правил. Родители, дети, родственники и общество — все имели свои, противоречащие друг другу интересы в правилах, регулирующих супружескую жизнь. Но, несмотря на все это, те расы, что поощряли и практиковали супружество, естественным образом поднялись до более высоких уровней, выжили и их численность даже увеличилась.
82:3.3 (915.6)
The mores, when respected, have ample power to restrain and control the sex urge, as has been shown among all races. Marriage standards have always been a true indicator of the current power of the mores and the functional integrity of the civil government. But the early sex and mating mores were a mass of inconsistent and crude regulations. Parents, children, relatives, and society all had conflicting interests in the marriage regulations. But in spite of all this, those races which exalted and practiced marriage naturally evolved to higher levels and survived in increased numbers.
В первобытные времена брак определял уровень общественного положения; обладание женой являлось знаком отличия. Первобытный человек смотрел на день своей свадьбы как на день своего вступления в самостоятельность и зрелость. В одно время к браку относились как к обязанности перед обществом; в другое — как к религиозному долгу; а в третье — как к политическому требованию давать граждан государству.
82:3.4 (915.7)
In primitive times marriage was the price of social standing; the possession of a wife was a badge of distinction. The savage looked upon his wedding day as marking his entrance upon responsibility and manhood. In one age, marriage has been looked upon as a social duty; in another, as a religious obligation; and in still another, as a political requirement to provide citizens for the state.
Во многих древних племенах в качестве условия заключения брака требовалось совершить подвиг похищения; более развитые народы заменили подобные грабительские набеги атлетическими состязаниями и соревнованиями. Победители в таких состязаниях награждались главным призом — возможностью выбирать лучших невест года. У охотников за головами юноша не мог жениться до тех пор, пока не становился обладателем, по крайней мере, одной головы, правда, такие головы иногда можно было и купить. Когда покупать жен перестали, их стали завоевывать в состязаниях на смекалку; такой обычай по-прежнему существует во многих племенах чернокожих людей.
82:3.5 (916.1)
Many early tribes required feats of stealing as a qualification for marriage; later peoples substituted for such raiding forays, athletic contests and competitive games. The winners in these contests were awarded the first prize—choice of the season’s brides. Among the head-hunters a youth might not marry until he possessed at least one head, although such skulls were sometimes purchasable. As the buying of wives declined, they were won by riddle contests, a practice that still survives among many groups of the black man.
С развитием цивилизации некоторые племена предоставили женщинам право судить суровые брачные испытания мужской выносливости; таким образом, женщины могли проявлять благосклонность к избранным ими мужчинам. Эти брачные испытания включали в себя состязания в искусстве охоты, в борьбе и в способности обеспечивать семью. Долгое время существовал обычай, согласно которому жених должен был войти в семью невесты, по крайней мере, на один год, чтобы, живя и трудясь в ней, доказать, что он достоин той, которую хотел взять в жены.
82:3.6 (916.2)
With advancing civilization, certain tribes put the severe marriage tests of male endurance in the hands of the women; they thus were able to favor the men of their choice. These marriage tests embraced skill in hunting, fighting, and ability to provide for a family. The groom was long required to enter the bride’s family for at least one year, there to live and labor and prove that he was worthy of the wife he sought.
Древние народы считали, что быть неженатым или незамужней позорно или даже грешно, это объясняет причину очень ранних браков; поскольку брак необходим, значит, чем раньше, тем лучше. Повсеместно распространено было также поверье, что холостые и незамужние не могут войти в страну духов, а это еще больше стимулировало браки между детьми, которые заключались даже при их рождении, а иногда и до него, в зависимости от того, какого пола будут будущие дети. Древние считали, что женатыми и замужними должны быть даже мертвые. Первоначально сваты использовались для заключения браков между умершими. И один родитель через таких посредников договаривался о браке умершего сына с умершей дочерью из другой семьи.
82:3.8 (916.4)
The fact that ancient peoples regarded it as a disgrace, or even a sin, not to be married, explains the origin of child marriages; since one must be married, the earlier the better. It was also a general belief that unmarried persons could not enter spiritland, and this was a further incentive to child marriages even at birth and sometimes before birth, contingent upon sex. The ancients believed that even the dead must be married. The original matchmakers were employed to negotiate marriages for deceased individuals. One parent would arrange for these intermediaries to effect the marriage of a dead son with a dead daughter of another family.
У более поздних народов брачным, как правило, считался возраст достижения половой зрелости, однако распространение этого обычая было непосредственно связано с прогрессом цивилизации. На ранних этапах эволюции общества как у мужчин, так и у женщин возникли особые социальные группы давших обет безбрачия; они основывались и поддерживались людьми, у которых в той или иной степени отсутствовало половое влечение.
82:3.9 (916.5)
Among later peoples, puberty was the common age of marriage, but this has advanced in direct proportion to the progress of civilization. Early in social evolution peculiar and celibate orders of both men and women arose; they were started and maintained by individuals more or less lacking normal sex urge.
Многие племена позволяли членам правящей группы иметь половые отношения с невестой перед тем, как отдать ее мужу. Каждый из этих людей дарил девушке подарок, откуда и возник обычай дарить подарки на свадьбу. А у некоторых племен было принято, чтобы молодые женщины зарабатывали свое приданое, которое состояло из подарков, полученных в награду за ее сексуальные услуги на выставке невест.
82:3.10 (916.6)
Many tribes allowed members of the ruling group to have sex relations with the bride just before she was to be given to her husband. Each of these men would give the girl a present, and this was the origin of the custom of giving wedding presents. Among some groups it was expected that a young woman would earn her dowry, which consisted of the presents received in reward for her sex service in the bride’s exhibition hall.
Некоторые племена женили молодых людей на вдовах или женщинах более старшего возраста, а затем, когда впоследствии они оставались вдовцами, позволяли им брать в жены молодых девушек, тем самым обеспечивая, как они выражались, то, что оба родителя не окажутся невеждами, что, как они полагали, произошло бы в случае, если бы в половые отношения вступали двое молодых. Другие племена разрешали половые отношения лишь между людьми сходных возрастов. Ограничения, допускавшие браки лишь в определенном возрасте, и породили первые идеи инцеста. (В Индии даже сейчас нет возрастных ограничений для вступления в брак.)
82:3.11 (916.7)
Some tribes married the young men to the widows and older women and then, when they were subsequently left widowers, would allow them to marry the young girls, thus insuring, as they expressed it, that both parents would not be fools, as they conceived would be the case if two youths were allowed to mate. Other tribes limited mating to similar age groups. It was the limitation of marriage to certain age groups that first gave origin to ideas of incest. (In India there are even now no age restrictions on marriage.)
При определенных нравах следовало чрезвычайно опасаться вдовства, поскольку вдов либо убивали, либо позволяли им совершить самоубийство на могилах своих мужей, ибо считалось, что они должны перейти в страну духов вместе со своими супругами. Оставшуюся в живых вдову почти неизменно обвиняли в смерти мужа. И некоторые племена сжигали таких женщин заживо. Если же вдова продолжала жить, ее жизнь становилась жизнью постоянной скорби и невыносимых социальных ограничений, поскольку повторные браки, как правило, не одобрялись.
82:3.12 (916.8)
Under certain mores widowhood was greatly to be feared, widows being either killed or allowed to commit suicide on their husbands’ graves, for they were supposed to go over into spiritland with their spouses. The surviving widow was almost invariably blamed for her husband’s death. Some tribes burned them alive. If a widow continued to live, her life was one of continuous mourning and unbearable social restriction since remarriage was generally disapproved.
В древности поощрялись многие обычаи, которые теперь считаются безнравственными. Так, первобытные жены нередко очень гордились любовными связями своих мужей с другими женщинами. Целомудрие у девушки очень мешало замужеству, и рождение ребенка до брака крайне повышало желанность девушки как жены, поскольку мужчина был уверен, что он получит плодовитую спутницу.
82:3.13 (917.1)
In olden days many practices now regarded as immoral were encouraged. Primitive wives not infrequently took great pride in their husbands’ affairs with other women. Chastity in girls was a great hindrance to marriage; the bearing of a child before marriage greatly increased a girl’s desirability as a wife since the man was sure of having a fertile companion.
Многие первобытные племена одобряли пробный брак до того, как женщина забеременеет, и лишь затем исполняли обычную брачную церемонию; у других групп свадьбу не играли до рождения первого ребенка. Если жена оказывалась бесплодной, то ее родители должны были ее выкупить, и брак аннулировался. Нравы требовали, чтобы каждая пара имела детей.
82:3.14 (917.2)
Many primitive tribes sanctioned trial marriage until the woman became pregnant, when the regular marriage ceremony would be performed; among other groups the wedding was not celebrated until the first child was born. If a wife was barren, she had to be redeemed by her parents, and the marriage was annulled. The mores demanded that every pair have children.
Эти первобытные пробные браки были полностью лишены какого-либо сходства с сексуальной свободой, а просто являлись честным испытанием плодовитости. Заключившие договор вступали в постоянный брак, как только способность к воспроизведению потомства была установлена. Когда современные пары заключают брак с задней мыслью об удобном разводе, который они оформят, если не будут полностью удовлетворены своей супружеской жизнью, то в действительности они вступают в некую форму пробного брака и притом гораздо более низкого свойства, нежели честные предприятия их менее цивилизованных предков.
82:3.15 (917.3)
These primitive trial marriages were entirely free from all semblance of license; they were simply sincere tests of fecundity. The contracting individuals married permanently just as soon as fertility was established. When modern couples marry with the thought of convenient divorce in the background of their minds if they are not wholly pleased with their married life, they are in reality entering upon a form of trial marriage and one that is far beneath the status of the honest adventures of their less civilized ancestors.
Первобытный брак был своеобразным вложением капитала, экономической сделкой; скорее деловым вопросом, нежели ухаживанием. Древние женились ради выгоды и благополучия рода; по этой причине их браки планировались и устраивались родом, родителями и старшими. И то, что имущественные интересы были эффективным средством упрочения института брака подтверждается тем, что у древних племен брак был более устойчивым, чем у многих современных народов.
82:4.2 (917.5)
Primitive marriage was an investment, an economic speculation; it was more a matter of business than an affair of flirtation. The ancients married for the advantage and welfare of the group; wherefore their marriages were planned and arranged by the group, their parents and elders. And that the property mores were effective in stabilizing the marriage institution is borne out by the fact that marriage was more permanent among the early tribes than it is among many modern peoples.
С развитием цивилизации и дальнейшим признанием обществом института частной собственности воровство стало считаться великим преступлением. Супружеская измена признавалась видом воровства, посягательством на имущественные права мужа, а потому в древнейших кодексах и нравственных нормах особо не оговаривалась. Сначала женщина была собственностью отца, который передавал свое право ее мужу, и все узаконенные половые отношения вытекали из этих существовавших прежде прав собственности. Ветхий Завет рассматривает женщину как форму собственности; Коран учит, что она — существо низшее. Мужчина имел право одалживать свою жену другу или гостю, и у некоторых народов этот обычай сохраняется до сих пор.
82:4.3 (917.6)
As civilization advanced and private property gained further recognition in the mores, stealing became the great crime. Adultery was recognized as a form of stealing, an infringement of the husband’s property rights; it is not therefore specifically mentioned in the earlier codes and mores. Woman started out as the property of her father, who transferred his title to her husband, and all legalized sex relations grew out of these pre-existent property rights. The Old Testament deals with women as a form of property; the Koran teaches their inferiority. Man had the right to lend his wife to a friend or guest, and this custom still obtains among certain peoples.
Сексуальная ревность у современного человека — отнюдь не врожденное чувство; она — продукт развивающихся нравов. Первобытный человек не ревновал свою жену, а просто охранял свою собственность. Причина, по которой за сексуальные проступки с жены спрашивалось строже, чем с мужа, заключалась в том, что ее супружеская неверность затрагивала вопросы наследования и наследства. Весьма рано в развитии цивилизации незаконные дети стали пользоваться дурной славой. Сначала за нарушение супружеской верности наказывали только женщину; позднее нравы стали также предписывать наказание ее партнера, и в течение многих веков оскорбленный муж или опекающий отец имели полное право убить мужчину, посягнувшего на то, что они считали своим. Современные народы сохраняют эти нравы, которые, согласно неписанному закону, допускают так называемые преступления, совершенные во имя сохранения чести.
82:4.4 (917.7)
Modern sex jealousy is not innate; it is a product of the evolving mores. Primitive man was not jealous of his wife; he was just guarding his property. The reason for holding the wife to stricter sex account than the husband was because her marital infidelity involved descent and inheritance. Very early in the march of civilization the illegitimate child fell into disrepute. At first only the woman was punished for adultery; later on, the mores also decreed the chastisement of her partner, and for long ages the offended husband or the protector father had the full right to kill the male trespasser. Modern peoples retain these mores, which allow so-called crimes of honor under the unwritten law.
Поскольку табу целомудрия возникло как форма ограничений, касающихся имущества, оно вначале относилось только к замужним женщинам, а не незамужним девушкам. Позднее целомудрия требовал скорее отец, нежели человек, который ухаживал за девушкой; для отца девственница была коммерческой собственностью — за нее больше платили. Когда же спрос на целомудрие возрос, вошло в обычай платить отцу выкуп за невесту в знак признательности за то, что он, как положено, вырастил девственную невесту для будущего мужа. Однажды возникнув, идея о женском целомудрии настолько укоренилась в роде человеческом, что обычным делом стало буквально содержать девушек в клетке, фактически годами держать их в неволе, чтобы гарантировать их девственность. Поэтому позднее нормы и испытания, подтверждающие девственность, автоматически породили класс профессиональных проституток; это были отвергнутые невесты — женщины, которых матери женихов девственницами не сочли.
82:4.5 (917.8)
Since the chastity taboo had its origin as a phase of the property mores, it applied at first to married women but not to unmarried girls. In later years, chastity was more demanded by the father than by the suitor; a virgin was a commercial asset to the father—she brought a higher price. As chastity came more into demand, it was the practice to pay the father a bride fee in recognition of the service of properly rearing a chaste bride for the husband-to-be. When once started, this idea of female chastity took such hold on the races that it became the practice literally to cage up girls, actually to imprison them for years, in order to assure their virginity. And so the more recent standards and virginity tests automatically gave origin to the professional prostitute classes; they were the rejected brides, those women who were found by the grooms’ mothers not to be virgins.
Первобытные люди весьма рано заметили, что смешение рас улучшает качество потомства. Дело не в том, что брак между кровными родственниками всегда был плох, а в том, что брак между людьми, не состоящими в родстве, был всегда заметно лучше; поэтому нравы имели тенденцию ограничивать половые отношения между близкими родственниками. Было признано, что брак между людьми, не состоящими в родстве, значительно повышает селективные возможности для эволюционных изменений и развития. Индивидуумы, рожденные у родителей, не состоящих между собой в родстве, были более разносторонними и обладали большей способностью выживать во враждебном мире; рожденные же от родителей, состоявших в кровном родстве, постепенно вымирали вместе со своими традициями. Процесс этот был медленным; первобытные люди не задумывались о подобных проблемах. Но более поздние и развивающиеся народы поступали осознанно, ибо заметили, что слабость потомства порой была следствием чрезмерного распространения браков между кровными родственниками.
82:5.1 (918.1)
Very early the savage observed that race mixture improved the quality of the offspring. It was not that inbreeding was always bad, but that outbreeding was always comparatively better; therefore the mores tended to crystallize in restriction of sex relations among near relatives. It was recognized that outbreeding greatly increased the selective opportunity for evolutionary variation and advancement. The outbred individuals were more versatile and had greater ability to survive in a hostile world; the inbreeders, together with their mores, gradually disappeared. This was all a slow development; the savage did not consciously reason about such problems. But the later and advancing peoples did, and they also made the observation that general weakness sometimes resulted from excessive inbreeding.
Хотя браки между кровными родственниками из хороших родов иногда и приводили к образованию сильных племен, особенно яркие случаи дурных последствий браков между кровными родственниками, при которых передавались наследственные дефекты, производили более сильное впечатление, так что совершенствовавшиеся нравы все настойчивее формулировали табу, запрещавшие браки между близкими родственниками.
82:5.2 (918.2)
While the inbreeding of good stock sometimes resulted in the upbuilding of strong tribes, the spectacular cases of the bad results of the inbreeding of hereditary defectives more forcibly impressed the mind of man, with the result that the advancing mores increasingly formulated taboos against all marriages among near relatives.
Религия издавна была эффективной формой защиты от экзогамных браков; многие религиозные учения запрещали браки с иноверцами. Женщины, как правило, одобряли практику эндогамных браков, а мужчины — экзогамных. Собственность всегда влияла на институт брака, и иногда стремление удержать собственность внутри клана порождало обычаи, вынуждавшие женщин выбирать мужей в племенах своих отцов. Подобные обычаи умножили браки между двоюродными братьями и сестрами. Эндогамные половые отношения практиковались также при попытке сохранить секреты ремесла; искусные работники стремились удержать профессиональное мастерство в своей семье.
82:5.3 (918.3)
Religion has long been an effective barrier against outmarriage; many religious teachings have proscribed marriage outside the faith. Woman has usually favored the practice of in-marriage; man, outmarriage. Property has always influenced marriage, and sometimes, in an effort to conserve property within a clan, mores have arisen compelling women to choose husbands within their fathers’ tribes. Rulings of this sort led to a great multiplication of cousin marriages. In-mating was also practiced in an effort to preserve craft secrets; skilled workmen sought to keep the knowledge of their craft within the family.
Находясь в изоляции, высшие группы всегда возвращались к кровосмесительным связям. Так нодиты больше ста пятидесяти тысяч лет были одной из крупных групп, где были приняты браки между близкими родственниками. Позднее на обычай заключать браки между родственниками оказали огромное влияние традиции фиолетовой расы, у которой сначала в случае необходимости допускались половые отношения между братом и сестрой. И браки между братом и сестрой были распространены в древнем Египте, Сирии, Месопотамии и всюду в местах, где когда-то жили андиты. Стараясь сохранить чистоту царской крови, египтяне долго практиковали браки между братом и сестрой, в Персии такой обычай сохранялся еще дольше. У жителей Месопотамии до дней Авраама браки между двоюродными братом и сестрой были обязательными; двоюродные братья обладали преимущественным правом брать в жены своих двоюродных сестер. Сам Авраам женился на единокровной сестре, однако подобные союзы по обычаям более поздних евреев не допускались.
82:5.4 (918.4)
Superior groups, when isolated, always reverted to consanguineous mating. The Nodites for over one hundred and fifty thousand years were one of the great in-marriage groups. The later-day in-marriage mores were tremendously influenced by the traditions of the violet race, in which, at first, matings were, perforce, between brother and sister. And brother and sister marriages were common in early Egypt, Syria, Mesopotamia, and throughout the lands once occupied by the Andites. The Egyptians long practiced brother and sister marriages in an effort to keep the royal blood pure, a custom which persisted even longer in Persia. Among the Mesopotamians, before the days of Abraham, cousin marriages were obligatory; cousins had prior marriage rights to cousins. Abraham himself married his half sister, but such unions were not allowed under the later mores of the Jews.
Впервые начали отказываться от заключения браков между братом и сестрой, когда вошло в обычай многоженство, так как жена-сестра высокомерно властвовала над другой женой или другими женами. Нравы некоторых племен запрещали брак с вдовой умершего брата, но требовали, чтобы оставшийся в живых брат производил потомство вместо своего покойного брата. Против эндогамных браков, какой бы степени родства они ни были, биологического инстинкта не существует; подобные ограничения целиком определяются табу.
82:5.5 (919.1)
The first move away from brother and sister marriages came about under the plural-wife mores because the sister-wife would arrogantly dominate the other wife or wives. Some tribal mores forbade marriage to a dead brother’s widow but required the living brother to beget children for his departed brother. There is no biologic instinct against any degree of in-marriage; such restrictions are wholly a matter of taboo.
Экзогамный брак, в конце концов, стал господствующим, поскольку мужчина отдавал ему предпочтение; брак с женщиной со стороны давал большую свободу от родственников жены. Близкое знакомство порождает неуважение; поэтому, когда в браке стал доминировать элемент личного выбора, стало обычаем отдавать предпочтение партнеру вне племени.
82:5.6 (919.2)
Outmarriage finally dominated because it was favored by the man; to get a wife from the outside insured greater freedom from in-laws. Familiarity breeds contempt; so, as the element of individual choice began to dominate mating, it became the custom to choose partners from outside the tribe.
Многие племена, в конце концов, запретили браки внутри клана; некоторые ограничили выбор супруга определенными кастами. Табу, запрещавшее брак с женщиной из своего тотема, породило обычай похищать женщин из соседних племен. Позднее браки стали зависеть скорее от территории проживания, нежели от степени родства. В эволюции перехода от эндогамного брака к современному экзогамному было множество этапов. Даже после того, как табу стали запрещать эндогамные браки между простыми людьми, представителям знатных родов и царям дозволялось жениться на близких родственниках ради сохранения чистоты царской крови. Нравы, как правило, позволяли суверенным правителям пользоваться определенными свободами в сексуальных вопросах.
82:5.7 (919.3)
Many tribes finally forbade marriages within the clan; others limited mating to certain castes. The taboo against marriage with a woman of one’s own totem gave impetus to the custom of stealing women from neighboring tribes. Later on, marriages were regulated more in accordance with territorial residence than with kinship. There were many steps in the evolution of in-marriage into the modern practice of outmarriage. Even after the taboo rested upon in-marriages for the common people, chiefs and kings were permitted to marry those of close kin in order to keep the royal blood concentrated and pure. The mores have usually permitted sovereign rulers certain licenses in sex matters.
Экзогамный брак сам по себе способствовал миру; браки между племенами уменьшали вражду. Экзогамный брак обуславливал взаимодействие племен и военные союзы и постепенно стал господствующим, потому что обеспечивал большую силу и являлся созидателем нации. Экзогамному браку также крайне благоприятствовал рост торговых связей; путешествия и исследования расширили границы половых взаимоотношений и чрезвычайно способствовали взаимному оплодотворению расовых культур.
82:5.9 (919.5)
Outmarriage itself was a peace promoter; marriages between the tribes lessened hostilities. Outmarriage led to tribal co-ordination and to military alliances; it became dominant because it provided increased strength; it was a nation builder. Outmarriage was also greatly favored by increasing trade contacts; adventure and exploration contributed to the extension of the mating bounds and greatly facilitated the cross-fertilization of racial cultures.
Необъяснимая пестрота брачных обычаев во многом объясняется ничем иным как существующими у различных рас традициями заключать браки между людьми, не состоящими в родстве, которые сопровождались похищением или выкупом жен у чужих племен, что в конечном счете привело к объединению нравов отдельных племен. То, что эти табу в отношении эндогамного брака обуславливались социальными мотивами, а не биологическими, убедительно подтверждается примерами табу на браки между родственниками, действие которых распространялось на очень дальние степени родства жены или мужа, вплоть до случаев, где уже не было никакой кровной связи.
82:5.10 (919.6)
The otherwise inexplicable inconsistencies of the racial marriage mores are largely due to this outmarriage custom with its accompanying wife stealing and buying from foreign tribes, all of which resulted in a compounding of the separate tribal mores. That these taboos respecting in-marriage were sociologic, not biologic, is well illustrated by the taboos on kinship marriages, which embraced many degrees of in-law relationships, cases representing no blood relation whatsoever.
Сегодня чистых рас в мире не существует. Первые и изначально эволюционировавшие цветные народы сейчас в мире представляют только две сохранившиеся расы — желтая и черная; но даже эти две расы сильно смешаны с вымершими цветными народами. Хотя так называемая белая раса произошла преимущественно от древнего голубого человека, она во многом так же, как и красный человек обеих Америк, в той или иной степени смешана со всеми остальными расами.
82:6.1 (919.7)
There are no pure races in the world today. The early and original evolutionary peoples of color have only two representative races persisting in the world, the yellow man and the black man; and even these two races are much admixed with the extinct colored peoples. While the so-called white race is predominantly descended from the ancient blue man, it is admixed more or less with all other races much as is the red man of the Americas.
Из шести цветных сангикских рас три были первичными, а три — вторичными. Хотя первичные расы — голубая, красная и желтая — во многих отношениях превосходили три вторичных, следует помнить, что вторичные расы имели множество полезных качеств, которые бы значительно усилили первичные народы, если бы их лучшие наследственные свойства могли быть усвоены.
82:6.2 (919.8)
Of the six colored Sangik races, three were primary and three were secondary. Though the primary races—blue, red, and yellow—were in many respects superior to the three secondary peoples, it should be remembered that these secondary races had many desirable traits which would have considerably enhanced the primary peoples if their better strains could have been absorbed.
Нынешние предрассудки против «полукровок», «метисов» и «нечистокровных» возникают потому, что современные расовые смешения большей частью происходят между носителями наихудших наследственных качеств участвующих в смешении рас. Однако потомство с неудовлетворительными качествами получается и тогда, когда в брак вступают вырождающиеся представители одной и той же расы.
82:6.3 (920.1)
Present-day prejudice against “half-castes,” “hybrids,” and “mongrels” arises because modern racial crossbreeding is, for the greater part, between the grossly inferior strains of the races concerned. You also get unsatisfactory offspring when the degenerate strains of the same race intermarry.
Если бы современные расы Урантии могли избавиться от бремени, которым являются их низшие слои, состоящие из деградировавших, антиобщественных, слабоумных и отверженных элементов, то ограниченное расовое смешение не вызывало бы большой неприязни. А если бы подобные расовые смешения происходили между высшими типами нескольких рас, то возражений было бы еще меньше.
82:6.4 (920.2)
If the present-day races of Urantia could be freed from the curse of their lowest strata of deteriorated, antisocial, feeble-minded, and outcast specimens, there would be little objection to a limited race amalgamation. And if such racial mixtures could take place between the highest types of the several races, still less objection could be offered.
Гибридизация высших и несходных родов — вот секрет создания новой и более сильной породы. Причем это истинно и для растений, и для животных, и для людей. Гибридизация увеличивает силу и повышает плодовитость. Расовые смешения средних или высших слоев различных народов сильно повышают творческий потенциал, что видно на примере современного населения Северо-Американских Соединенных Штатов. Когда же такие браки заключаются между представителями низших слоев, творческие возможности сокращаются, что видно на примере современных народов южной Индии.
82:6.5 (920.3)
Hybridization of superior and dissimilar stocks is the secret of the creation of new and more vigorous strains. And this is true of plants, animals, and the human species. Hybridization augments vigor and increases fertility. Race mixtures of the average or superior strata of various peoples greatly increase creative potential, as is shown in the present population of the United States of North America. When such matings take place between the lower or inferior strata, creativity is diminished, as is shown by the present-day peoples of southern India.
Пока современные расы столь перегружены низшими и вырождающимися родами, расовое смешение в большом масштабе будет крайне вредным, однако большинство возражений против подобных экспериментов основано на общественных и культурных предрассудках, а не на биологических соображениях. Даже среди низших родов рожденные в браках с другими низшими родами — лучше, чем их предки. Гибридизация способствует улучшению вида благодаря роли, которую играют доминантные гены. Смешение рас повышает вероятность увеличения числа полезных доминант, присутствующих у гибрида.
82:6.7 (920.5)
As long as present-day races are so overloaded with inferior and degenerate strains, race intermingling on a large scale would be most detrimental, but most of the objections to such experiments rest on social and cultural prejudices rather than on biological considerations. Even among inferior stocks, hybrids often are an improvement on their ancestors. Hybridization makes for species improvement because of the role of the dominant genes. Racial intermixture increases the likelihood of a larger number of the desirable dominants being present in the hybrid.
82:6.8 (920.6)
For the past hundred years more racial hybridization has been taking place on Urantia than has occurred in thousands of years. The danger of gross disharmonies as a result of crossbreeding of human stocks has been greatly exaggerated. The chief troubles of “half-breeds” are due to social prejudices.
Эксперимент Питкерна по смешению белой и полинезийских рас дал вполне хорошие результаты, поскольку белые мужчины и полинезийки обладали достаточно хорошими расовыми наследственными качествами. Смешение высочайших типов белой, красной и желтой рас немедленно приведет к появлению многих новых и биологически эффективных свойств. Эти три народа принадлежат к первичным сангикским расам. Смешение же белой и черной рас приводит не к таким положительным результатам; но опять-таки подобное потомство мулатов не столько обладает нежелательными качествами, сколько таковыми их стараются представить социальные и расовые предрассудки. С физической точки зрения, такие черно-белые метисы являются превосходным человеческим видом, несмотря на небольшое отставание в некоторых других аспектах.
82:6.9 (920.7)
The Pitcairn experiment of blending the white and Polynesian races turned out fairly well because the white men and the Polynesian women were of fairly good racial strains. Interbreeding between the highest types of the white, red, and yellow races would immediately bring into existence many new and biologically effective characteristics. These three peoples belong to the primary Sangik races. Mixtures of the white and black races are not so desirable in their immediate results, neither are such mulatto offspring so objectionable as social and racial prejudice would seek to make them appear. Physically, such white-black hybrids are excellent specimens of humanity, notwithstanding their slight inferiority in some other respects.
Когда первичная сангикская раса смешивается со вторичной, последняя значительно улучшается за счет первой. И в малом масштабе — на протяжении длительных периодов времени — против подобного жертвенного вклада первичных рас в улучшение вторичных групп не может быть серьезных возражений. С биологической точки зрения, вторичные сангики в некоторых отношениях превосходят первичные расы.
82:6.10 (920.8)
When a primary Sangik race amalgamates with a secondary Sangik race, the latter is considerably improved at the expense of the former. And on a small scale—extending over long periods of time—there can be little serious objection to such a sacrificial contribution by the primary races to the betterment of the secondary groups. Biologically considered, the secondary Sangiks were in some respects superior to the primary races.