Книга Урантии
Чст IV. Жизнь и Учения Иисуса
Текст 185
Суд перед Пилатом
Суд перед Пилатом
В эту пятницу 7 апреля 30 года н.э. вскоре после шести часов утра Иисуса привели к Пилату, римскому прокуратору, который управлял Иудеей, Самарией и Идумеей под непосредственным руководством легата Сирии. В присутствие римского правителя храмовые стажи ввели связанного Учителя, их сопровождали примерно пятьдесят обвинителей, включая судей синедриона (главным образом саддукеев), Иуду Искариота, первосвященника Каиафу и апостола Иоанна. Анна же к Пилату не пошел.
185:0.1 (1987.1)
SHORTLY after six o’clock on this Friday morning, April 7, a.d. 30, Jesus was brought before Pilate, the Roman procurator who governed Judea, Samaria, and Idumea under the immediate supervision of the legatus of Syria. The Master was taken into the presence of the Roman governor by the temple guards, bound, and was accompanied by about fifty of his accusers, including the Sanhedrist court (principally Sadduceans), Judas Iscariot, and the high priest, Caiaphas, and by the Apostle John. Annas did not appear before Pilate.
Пилат не спал и был готов принять ранних посетителей, так как был извещен теми, кто прошлым вечером просил его согласия дать римских солдат для ареста Сына Человеческого, что Иисуса приведут к нему рано утром. Этот суд должен был происходить перед преторием, пристроенным к крепости Антония, где жили Пилат с женой, когда останавливались в Иерусалиме.
185:0.2 (1987.2)
Pilate was up and ready to receive this group of early morning callers, having been informed by those who had secured his consent, the previous evening, to employ the Roman soldiers in arresting the Son of Man, that Jesus would be early brought before him. This trial was arranged to take place in front of the praetorium, an addition to the fortress of Antonia, where Pilate and his wife made their headquarters when stopping in Jerusalem.
Хотя большую часть допроса Иисуса Пилат провел в залах претории, публичный суд происходил вне ее, на ступенях, ведущих к главному входу. Это была уступка евреям, которые отказывались входить в любое нееврейское здание, где в день приготовления к Пасхе могло быть квасное. Такое посещение не только формально осквернило бы их и тем самым лишило бы права вкушать от послеполуденного пира благодарения, но и потребовало бы от них подвергнуться после захода солнца обрядам очищения — лишь после этого они могли вкушать от Пасхальной вечери.
185:0.3 (1987.3)
Though Pilate conducted much of Jesus’ examination within the praetorium halls, the public trial was held outside on the steps leading up to the main entrance. This was a concession to the Jews, who refused to enter any gentile building where leaven might be used on this day of preparation for the Passover. Such conduct would not only render them ceremonially unclean and thereby debar them from partaking of the afternoon feast of thanksgiving but would also necessitate their subjection to purification ceremonies after sundown, before they would be eligible to partake of the Passover supper.
Хотя совесть этих евреев совсем не тревожили козни, чинимые ими, дабы вынести смертный приговор Иисусу, но они были крайне щепетильны во всех вопросах чистоты, которой требовали религиозные предписания, и точного соблюдения традиций. И эти евреи были не единственными, кто не сумел осознать высокие и святые обязательства божественного свойства, уделяя при этом дотошное внимание вещам, имеющим для человеческого благополучия как во времени, так и в вечности ничтожное значение.
185:0.4 (1987.4)
Although these Jews were not at all bothered in conscience as they intrigued to effect the judicial murder of Jesus, they were nonetheless scrupulous regarding all these matters of ceremonial cleanness and traditional regularity. And these Jews have not been the only ones to fail in the recognition of high and holy obligations of a divine nature while giving meticulous attention to things of trifling importance to human welfare in both time and eternity.
Если бы Понтий Пилат не был вполне достойным правителем малых провинций, Тиберий едва ли допустил бы, чтобы он в течение десяти лет оставался прокуратором Иудеи. Хотя Пилат был весьма хорошим администратором, но он был нравственным трусом. Он был достаточно ограниченным человеком и не понимал задачу, стоявшую перед ним как правителем евреев. Он не смог осознать, что у евреев есть настоящая религия, вера, за которую они готовы были умереть, и что миллионы и миллионы из них, рассеянных по всей империи, смотрели на Иерусалим как на святыню своей веры, считая синедрион высочайшим судом на земле.
185:1.1 (1987.5)
If Pontius Pilate had not been a reasonably good governor of the minor provinces, Tiberius would hardly have suffered him to remain as procurator of Judea for ten years. Although he was a fairly good administrator, he was a moral coward. He was not a big enough man to comprehend the nature of his task as governor of the Jews. He failed to grasp the fact that these Hebrews had a real religion, a faith for which they were willing to die, and that millions upon millions of them, scattered here and there throughout the empire, looked to Jerusalem as the shrine of their faith and held the Sanhedrin in respect as the highest tribunal on earth.
Пилат не любил евреев, и эта глубоко укоренившаяся ненависть стала рано проявляться. Из всех римских провинций не было ни одной, которой было бы управлять сложнее, чем Иудеей. Пилат никогда по-настоящему не понимал проблем, связанных с управлением евреями, а потому на первых шагах своего правления совершил целый ряд почти фатальных и практически самоубийственных ошибок. Именно эти ошибки и дали евреям такую власть над ним. Когда они хотели повлиять на его решения, им нужно было лишь пригрозить ему восстанием, и Пилат быстро капитулировал. И эта явная нерешительность, или недостаток нравственной смелости у прокуратора, главным образом, были вызваны воспоминаниями о ряде споров между ним и евреями, и тем, что в каждом из них они брали над ним верх. Евреи знали, что Пилат их боится, боится, что Тиберий лишит его занимаемого положения, и неоднократно использовали это знание, доставляя правителю множество неприятностей.
185:1.2 (1988.1)
Pilate did not love the Jews, and this deep-seated hatred early began to manifest itself. Of all the Roman provinces, none was more difficult to govern than Judea. Pilate never really understood the problems involved in the management of the Jews and, therefore, very early in his experience as governor, made a series of almost fatal and well-nigh suicidal blunders. And it was these blunders that gave the Jews such power over him. When they wanted to influence his decisions, all they had to do was to threaten an uprising, and Pilate would speedily capitulate. And this apparent vacillation, or lack of moral courage, of the procurator was chiefly due to the memory of a number of controversies he had had with the Jews and because in each instance they had worsted him. The Jews knew that Pilate was afraid of them, that he feared for his position before Tiberius, and they employed this knowledge to the great disadvantage of the governor on numerous occasions.
Неприязнь евреев к Пилату возникла вследствие ряда злополучных столкновений. Во-первых, он не относился серьезно к их глубоко укоренившемуся предубеждению против любых изображений как символов идолопоклонства. Поэтому он позволил своим солдатам войти в Иерусалим, не сняв изображения кесаря со своих знамен, как это обычно делали римские солдаты при его предшественнике. Большая депутация евреев в течение пяти дней ходила за Пилатом, умоляя его снять эти образы с военных штандартов. Он же категорически отказался выполнить их прошение и угрожал им немедленной смертью. Будучи скептиком, Пилат не понимал, что люди с сильными религиозными чувствами без колебаний умрут за свои религиозные убеждения, и потому был повержен в смятение, когда эти евреи демонстративно выстроились перед его дворцом и, склонивши головы, объявили, что готовы умереть. Тогда Пилат понял, что выступил с угрозой, выполнить которую был не в состоянии. Он сдался, приказав убрать изображения со штандартов своих солдат в Иерусалиме, и с того дня попал в большую зависимость от прихотей еврейских лидеров, которые, таким образом, нашли его слабое место в угрозах, которые он боялся выполнить.
185:1.3 (1988.2)
Pilate’s disfavor with the Jews came about as a result of a number of unfortunate encounters. First, he failed to take seriously their deep-seated prejudice against all images as symbols of idol worship. Therefore he permitted his soldiers to enter Jerusalem without removing the images of Caesar from their banners, as had been the practice of the Roman soldiers under his predecessor. A large deputation of Jews waited upon Pilate for five days, imploring him to have these images removed from the military standards. He flatly refused to grant their petition and threatened them with instant death. Pilate, himself being a skeptic, did not understand that men of strong religious feelings will not hesitate to die for their religious convictions; and therefore was he dismayed when these Jews drew themselves up defiantly before his palace, bowed their faces to the ground, and sent word that they were ready to die. Pilate then realized that he had made a threat which he was unwilling to carry out. He surrendered, ordered the images removed from the standards of his soldiers in Jerusalem, and found himself from that day on to a large extent subject to the whims of the Jewish leaders, who had in this way discovered his weakness in making threats which he feared to execute.
Впоследствии Пилат решил вернуть утраченный престиж и приказал повесить на стенах иерусалимского дворца Ирода щиты с гербом императора, которые обычно использовались при поклонении кесарю. Евреи запротестовали, но он был непреклонен. Когда же он отказался слушать их протесты, они немедленно обратились к Риму, и император с такой же поспешностью приказал оскорбительные щиты снять. Тогда Пилата стали уважать еще меньше, чем прежде.
185:1.4 (1988.3)
Pilate subsequently determined to regain this lost prestige and accordingly had the shields of the emperor, such as were commonly used in Caesar worship, put up on the walls of Herod’s palace in Jerusalem. When the Jews protested, he was adamant. When he refused to listen to their protests, they promptly appealed to Rome, and the emperor as promptly ordered the offending shields removed. And then was Pilate held in even lower esteem than before.
Другая причина огромной неприязни евреев к Пилату заключалась в том, что он позволил себе взять деньги из казны храма, чтобы заплатить за строительство нового акведука, предназначенного улучшить снабжение водой миллионов паломников во время больших религиозных праздников в Иерусалиме. Евреи считали, что только синедрион может расходовать средства храма и не переставали выступать с яростными нападками на Пилата за его самоуправство. Это решение вызвало не менее двадцати восстаний и большое кровопролитие. Причиной последнего из этих серьезных бунтов стало убийство множества галилеян во время, когда те совершали поклонение у алтаря.
185:1.5 (1988.4)
Another thing which brought him into great disfavor with the Jews was that he dared to take money from the temple treasury to pay for the construction of a new aqueduct to provide increased water supply for the millions of visitors to Jerusalem at the times of the great religious feasts. The Jews held that only the Sanhedrin could disburse the temple funds, and they never ceased to inveigh against Pilate for this presumptuous ruling. No less than a score of riots and much bloodshed resulted from this decision. The last of these serious outbreaks had to do with the slaughter of a large company of Galileans even as they worshiped at the altar.
Знаменательно и то, что, хотя этот нерешительный римский правитель принес Иисуса в жертву своему страху перед евреями, стремясь сохранить свое личное положение, его в конце концов все-таки сместили с поста за бессмысленное убийство самарян. Это случилось в связи с притязаниями лжемессии, который привел войска на гору Гаризим, где, как он утверждал, были зарыты сосуды храма; и когда он не нашел место тайника со священными сосудами, как обещал раньше, разразились жестокие бунты. После этого происшествия легат Сирии отослал Пилата в Рим. Пока тот был в пути, Тиберий умер и Пилат не был заново назначен прокуратором Иудеи. Он до конца дней своих каялся в том, что дал согласие на распятие Иисуса. Не снискав милости в глазах нового императора, он удалился в провинцию Лозанну, где впоследствии и покончил жизнь самоубийством.
185:1.6 (1988.5)
It is significant that, while this vacillating Roman ruler sacrificed Jesus to his fear of the Jews and to safeguard his personal position, he finally was deposed as a result of the needless slaughter of Samaritans in connection with the pretensions of a false Messiah who led troops to Mount Gerizim, where he claimed the temple vessels were buried; and fierce riots broke out when he failed to reveal the hiding place of the sacred vessels, as he had promised. As a result of this episode, the legatus of Syria ordered Pilate to Rome. Tiberius died while Pilate was on the way to Rome, and he was not reappointed as procurator of Judea. He never fully recovered from the regretful condemnation of having consented to the crucifixion of Jesus. Finding no favor in the eyes of the new emperor, he retired to the province of Lausanne, where he subsequently committed suicide.
Все это и объясняет многое из того, что произошло до полудня в ту трагическую пятницу. Нетрудно понять, почему евреи осмелились диктовать Пилату, разбудив его в шесть часов, чтобы судить Иисуса, и то, почему они не боялись угрожать ему обвинением в измене императору, если он посмеет отклонить их требование казнить Иисуса.
185:1.8 (1989.2)
And all this explains much that transpired on this tragic Friday forenoon. It is easy to understand why the Jews presumed to dictate to Pilate—to get him up at six o’clock to try Jesus—and also why they did not hesitate to threaten to charge him with treason before the emperor if he dared to refuse their demands for Jesus’ death.
Достойный римский прокуратор, не замешанный в компрометирующих его отношениях с еврейскими правителями, никогда не позволил бы этим кровожадным религиозным фанатикам казнить человека, которого сам объявил невиновным и не повинным в преступлениях, в совершении которых его ложно обвиняли. Поручив посредственному Пилату управлять Палестиной, Рим совершил огромную ошибку, имевшую далеко идущие последствия в земных делах. Было бы лучше, если бы Тиберий послал к евреям лучшего в империи администратора провинции.
185:1.9 (1989.3)
A worthy Roman governor who had not become disadvantageously involved with the rulers of the Jews would never have permitted these bloodthirsty religious fanatics to bring about the death of a man whom he himself had declared to be innocent of their false charges and without fault. Rome made a great blunder, a far-reaching error in earthly affairs, when she sent the second-rate Pilate to govern Palestine. Tiberius had better have sent to the Jews the best provincial administrator in the empire.
Когда Иисус и его обвинители собрались перед залом суда Пилата, римский правитель вышел и, обращаясь к собравшимся, спросил: «В чем вы обвиняете этого человека?» Саддукеи и советники, взявшие на себя задачу устранить Иисуса с пути, решили прийти к Пилату и просить утверждения смертного приговора, вынесенного Иисусу, не выдвигая против него никакого конкретного обвинения. Поэтому представитель суда синедриона ответил Пилату: «Если бы этот человек не был злодеем, мы бы не привели тебе его».
185:2.1 (1989.4)
When Jesus and his accusers had gathered in front of Pilate’s judgment hall, the Roman governor came out and, addressing the company assembled, asked, “What accusation do you bring against this fellow?” The Sadducees and councilors who had taken it upon themselves to put Jesus out of the way had determined to go before Pilate and ask for confirmation of the death sentence pronounced upon Jesus, without volunteering any definite charge. Therefore did the spokesman for the Sanhedrist court answer Pilate: “If this man were not an evildoer, we should not have delivered him up to you.”
Когда Пилат увидел, что евреи не хотят излагать свои обвинения против Иисуса, хотя ему было известно, что они всю ночь обдумывали, в чем заключается его вина, он ответил им: «Поскольку вы не договорились о каких-либо конкретных обвинениях, то почему бы вам не взять этого человека и не судить его по вашим законам?»
185:2.2 (1989.5)
When Pilate observed that they were reluctant to state their charges against Jesus, although he knew they had been all night engaged in deliberations regarding his guilt, he answered them: “Since you have not agreed on any definite charges, why do you not take this man and pass judgment on him in accordance with your own laws?”
То, что члены синедриона пришли к римскому прокуратору, пытаясь обойти закон, свидетельствует об их враждебном и неприязненном отношении к Иисусу, равно как и об отсутствии у них уважения к справедливости, чести и достоинству Пилата. Какое бесстыдство со стороны этих подданных являться к правителю их провинции и просить постановления о казни человека, не проведя прежде честного судебного разбирательства и не выдвинув против него конкретных обвинений в совершении уголовных преступлений!
185:2.4 (1989.7)
To come before the Roman governor with this attempt at evasion discloses both the ill-will and the ill-humor of the Sanhedrists toward Jesus as well as their lack of respect for the fairness, honor, and dignity of Pilate. What effrontery for these subject citizens to appear before their provincial governor asking for a decree of execution against a man before affording him a fair trial and without even preferring definite criminal charges against him!
Пилат кое-что знал о деятельности Иисуса среди евреев и предположил, что обвинения, которые могли быть выдвинуты против него, связаны с нарушением еврейских религиозных законов, и поэтому попытался вернуть дело в их собственный трибунал. Опять-таки Пилату было приятно заставить их публично признаться в том, что они не в состоянии вынести и исполнить смертный приговор даже в отношении человека их собственной крови, которого они возненавидели лютой и завистливой ненавистью.
185:2.5 (1989.8)
Pilate knew something of Jesus’ work among the Jews, and he surmised that the charges which might be brought against him had to do with infringements of the Jewish ecclesiastical laws; therefore he sought to refer the case back to their own tribunal. Again, Pilate took delight in making them publicly confess that they were powerless to pronounce and execute the death sentence upon even one of their own race whom they had come to despise with a bitter and envious hatred.
Несколькими часами раньше, незадолго до полуночи, уже после того, как Пилат дал разрешение привлечь римских солдат к тайному аресту Иисуса, он узнал новые сведения об Иисусе и его учении от своей жены Клавдии, которая тогда в известной мере придерживалась идеи иудаизма, а позднее окончательно уверовала в евангелие Иисуса.
185:2.6 (1990.1)
It was a few hours previously, shortly before midnight and after he had granted permission to use Roman soldiers in effecting the secret arrest of Jesus, that Pilate had heard further concerning Jesus and his teaching from his wife, Claudia, who was a partial convert to Judaism, and who later on became a full-fledged believer in Jesus’ gospel.
185:2.7 (1990.2)
Pilate would have liked to postpone this hearing, but he saw the Jewish leaders were determined to proceed with the case. He knew that this was not only the forenoon of preparation for the Passover, but that this day, being Friday, was also the preparation day for the Jewish Sabbath of rest and worship.
Остро ощущая непочтительность, с которой обратились к нему эти евреи, Пилат не хотел исполнять их требование приговорить Иисуса к смерти без суда. Поэтому предоставив им несколько минут, чтобы выдвинуть свои обвинения против арестованного, он повернулся к ним и сказал: «Я не приговорю этого человека к смерти без суда и не соглашусь допросить его, пока вы не представите обвинения против него письменно».
185:2.8 (1990.3)
Pilate, being keenly sensitive to the disrespectful manner of the approach of these Jews, was not willing to comply with their demands that Jesus be sentenced to death without a trial. When, therefore, he had waited a few moments for them to present their charges against the prisoner, he turned to them and said: “I will not sentence this man to death without a trial; neither will I consent to examine him until you have presented your charges against him in writing.”
Ни по одному из этих обвинений Иисус не подвергся ни беспристрастному суду, ни законному осуждению. Он даже не слышал эти обвинения при первом их изложении, однако Пилат приказал привести его из претории, где тот находился под охраной стражей, и настоял на том, чтобы эти обвинения повторили в присутствии Иисуса.
185:2.14 (1990.9)
Jesus had not been regularly tried nor legally convicted on any of these charges. He did not even hear these charges when first stated, but Pilate had him brought from the praetorium, where he was in the keeping of the guards, and he insisted that these charges be repeated in Jesus’ hearing.
Слушая эти обвинения, Иисус хорошо помнил, что по этим вопросам он не был выслушан в еврейском суде; знали об этом и Иоанн Зеведеев, и его обвинители, но сейчас Иисус не дал ответа на их ложные обвинения. Даже тогда, когда Пилат велел ему ответить своим обвинителям, он не раскрыл рта. Пилат был настолько потрясен нечестностью всего разбирательства и так поражен молчаливым и совершенным поведением Иисуса, что решил отвести арестованного в зал и допросить его лично.
185:2.15 (1990.10)
When Jesus heard these accusations, he well knew that he had not been heard on these matters before the Jewish court, and so did John Zebedee and his accusers, but he made no reply to their false charges. Even when Pilate bade him answer his accusers, he opened not his mouth. Pilate was so astonished at the unfairness of the whole proceeding and so impressed by Jesus’ silent and masterly bearing that he decided to take the prisoner inside the hall and examine him privately.
185:2.16 (1990.11)
Pilate was confused in mind, fearful of the Jews in his heart, and mightily stirred in his spirit by the spectacle of Jesus’ standing there in majesty before his bloodthirsty accusers and gazing down on them, not in silent contempt, but with an expression of genuine pity and sorrowful affection.
Пилат отвел Иисуса и Иоанна Зеведеева в уединенную комнату, оставил стражей в зале снаружи и, попросив арестованного сесть, расположился с ним рядом и задал несколько вопросов. Свой разговор с Иисусом Пилат начал с уверения в том, что он не верит первому обвинению против него — будто Иисус развращает нацию и подстрекает к бунту. Затем Пилат спросил: «Учил ли ты отказываться платить дань кесарю?» Иисус же, показав на Иоанна, сказал: «Спроси у него или у любого другого, кто слышал мое учение». Тогда Пилат спросил Иоанна об уплате подати, и Иоанн, свидетельствуя об учении своего Учителя, объяснил, что Иисус и его апостолы платили налоги и кесарю, и храму. Спросив Иоанна, Пилат сказал ему: «Смотри, не рассказывай никому, что я говорил с тобой». И Иоанн никогда не рассказывал об этом.
185:3.1 (1991.1)
Pilate took Jesus and John Zebedee into a private chamber, leaving the guards outside in the hall, and requesting the prisoner to sit down, he sat down by his side and asked several questions. Pilate began his talk with Jesus by assuring him that he did not believe the first count against him: that he was a perverter of the nation and an inciter to rebellion. Then he asked, “Did you ever teach that tribute should be refused Caesar?” Jesus, pointing to John, said, “Ask him or any other man who has heard my teaching.” Then Pilate questioned John about this matter of tribute, and John testified concerning his Master’s teaching and explained that Jesus and his apostles paid taxes both to Caesar and to the temple. When Pilate had questioned John, he said, “See that you tell no man that I talked with you.” And John never did reveal this matter.
Затем Пилат повернулся, чтобы задать Иисусу следующий вопрос: «А теперь о третьем обвинении, выдвигаемом против тебя: ты царь иудейский?» Поскольку голос Пилата звучал вполне искренне, Иисус улыбнулся прокуратору и сказал: «Пилат, ты спрашиваешь это от себя или взял этот вопрос у других, у моих обвинителей?» На что правитель отчасти с возмущением ответил: «Разве я иудей? Твой народ и первосвященники предали тебя мне и попросили меня приговорить тебя к смерти. Я сомневаюсь в законности их обвинений, а для себя лишь пытаюсь определить, что ты сделал. Скажи мне, говорил ли ты, что ты царь иудейский, и пытался ли установить новое царство?»
185:3.2 (1991.2)
Pilate then turned around to question Jesus further, saying: “And now about the third accusation against you, are you the king of the Jews?” Since there was a tone of possibly sincere inquiry in Pilate’s voice, Jesus smiled on the procurator and said: “Pilate, do you ask this for yourself, or do you take this question from these others, my accusers?” Whereupon, in a tone of partial indignation, the governor answered: “Am I a Jew? Your own people and the chief priests delivered you up and asked me to sentence you to death. I question the validity of their charges and am only trying to find out for myself what you have done. Tell me, have you said that you are the king of the Jews, and have you sought to found a new kingdom?”
Тогда Иисус ответил Пилату: «Разве не понимаешь ты, что царство мое не мира сего? Если бы от мира сего было царство мое, то ученики мои подвизались бы за меня, чтобы я не был предан в руки иудеям. Моего присутствия здесь перед тобой в этих оковах достаточно, чтобы показать всем людям, что царство мое есть духовное владычество, что это братство людей, которые через веру и благодаря любви стали сынами Бога. И спасение это доступно неевреям так же, как и евреям».
185:3.3 (1991.3)
Then said Jesus to Pilate: “Do you not perceive that my kingdom is not of this world? If my kingdom were of this world, surely would my disciples fight that I should not be delivered into the hands of the Jews. My presence here before you in these bonds is sufficient to show all men that my kingdom is a spiritual dominion, even the brotherhood of men who, through faith and by love, have become the sons of God. And this salvation is for the gentile as well as for the Jew.”
«Итак, ты все-таки царь?» — сказал Пилат. И Иисус ответил: «Да, я такой царь, и царство мое есть семья верующих сынов моего небесного Отца. Я на то и родился в этот мир, чтобы показать Отца и свидетельствовать об истине о Боге. И даже сейчас объявляю тебе, что всякий, любящий истину, слушает гласа моего».
185:3.4 (1991.4)
“Then you are a king after all?” said Pilate. And Jesus answered: “Yes, I am such a king, and my kingdom is the family of the faith sons of my Father who is in heaven. For this purpose was I born into this world, even that I should show my Father to all men and bear witness to the truth of God. And even now do I declare to you that every one who loves the truth hears my voice.”
Пилат не мог постичь ни слов Иисуса, ни природы его духовного царства, однако теперь он убедился, что арестованный не сделал ничего достойного смерти. Одной беседы с Иисусом с глазу на глаз было достаточно, чтобы убедить даже Пилата, что этот добрый и усталый, но величественный и честный человек не был необузданным и опасным революционером, который стремился занять светский престол Израиля. Пилат полагал, что он в известной степени понимает, что имел в виду Иисус, называя себя царем, ибо был знаком с учением стоиков, которые утверждали, что «мудрый человек есть царь». Пилат был глубоко убежден, что Иисус был не опасным подстрекателем к бунту, а всего лишь безобидным мечтателем, невинным фанатиком.
185:3.6 (1991.6)
Pilate was not able to fathom Jesus’ words, nor was he able to understand the nature of his spiritual kingdom, but he was now certain that the prisoner had done nothing worthy of death. One look at Jesus, face to face, was enough to convince even Pilate that this gentle and weary, but majestic and upright, man was no wild and dangerous revolutionary who aspired to establish himself on the temporal throne of Israel. Pilate thought he understood something of what Jesus meant when he called himself a king, for he was familiar with the teachings of the Stoics, who declared that “the wise man is king.” Pilate was thoroughly convinced that, instead of being a dangerous seditionmonger, Jesus was nothing more or less than a harmless visionary, an innocent fanatic.
Допросив Учителя, Пилат вернулся к первосвященникам и обвинителям Иисуса и сказал: «Я допросил этого человека и не нахожу в нем никакой вины. Я не думаю, что он повинен в преступлениях, в совершении которых вы обвиняете его, и считаю, что его нужно освободить». Услышав это, евреи исполнились страшного гнева и стали дико кричать, что Иисус должен умереть; а один из членов синедриона нагло подошел к Пилату и сказал: «Этот человек возмущал народ, начиная от Галилеи и по всей Иудее. Он смутьян и злодей. Ты будешь долго раскаиваться, если позволишь сему порочному человеку уйти».
185:3.7 (1991.7)
After questioning the Master, Pilate went back to the chief priests and the accusers of Jesus and said: “I have examined this man, and I find no fault in him. I do not think he is guilty of the charges you have made against him; I think he ought to be set free.” And when the Jews heard this, they were moved with great anger, so much so that they wildly shouted that Jesus should die; and one of the Sanhedrists boldly stepped up by the side of Pilate, saying: “This man stirs up the people, beginning in Galilee and continuing throughout all Judea. He is a mischief-maker and an evildoer. You will long regret it if you let this wicked man go free.”
Пилат не знал, как поступить с Иисусом; поэтому, услышав от них, что тот начал свои труды в Галилее, решил избежать ответственности за принятие судебного решения или, по крайней мере, выиграть время для размышлений, и отослал Иисуса к Ироду, который в то время находился в городе по случаю Пасхи. Пилат думал также, что сей жест смягчит то несогласие, какое-то время существовавшее между ним и Иродом и вызванное многочисленными размолвками в вопросах юрисдикции.
185:3.8 (1992.1)
Pilate was hard pressed to know what to do with Jesus; therefore, when he heard them say that he began his work in Galilee, he thought to avoid the responsibility of deciding the case, at least to gain time for thought, by sending Jesus to appear before Herod, who was then in the city attending the Passover. Pilate also thought that this gesture would help to antidote some of the bitter feeling which had existed for some time between himself and Herod, due to numerous misunderstandings over matters of jurisdiction.
Ирод Антипа, когда останавливался в Иерусалиме, жил в старом Маккавейском дворце Ирода Великого, и именно в этот бывший царский дворец и привели Иисуса храмовые стражники, а следом за ним пришли и его обвинители и все более увеличивающаяся толпа. Ирод давно слышал об Иисусе и очень интересовался им. Когда же в эту пятницу утром Сын Человеческий предстал перед ним, злобный идумей даже и на мгновение не вспомнил мальчика, который когда-то давно в Сефорисе обратился к нему с просьбой справедливо решить вопрос о деньгах, причитавшихся его отцу, который погиб от несчастного случая при строительстве одного из общественных зданий. Насколько Ироду было известно, он никогда не видел Иисуса, хотя и был не на шутку встревожен, когда Иисус трудился в пределах Галилеи. Теперь же, когда он пребывал на территории, находившейся в ведении Пилата и жителей Иудеи, Ирод желал видеть его, не опасаясь никаких бед от него в будущем. Ирод много слышал о чудесах, сотворенных Иисусом, и действительно надеялся увидеть от него какое-нибудь чудо.
185:4.1 (1992.3)
When Herod Antipas stopped in Jerusalem, he dwelt in the old Maccabean palace of Herod the Great, and it was to this home of the former king that Jesus was now taken by the temple guards, and he was followed by his accusers and an increasing multitude. Herod had long heard of Jesus, and he was very curious about him. When the Son of Man stood before him, on this Friday morning, the wicked Idumean never for one moment recalled the lad of former years who had appeared before him in Sepphoris pleading for a just decision regarding the money due his father, who had been accidentally killed while at work on one of the public buildings. As far as Herod knew, he had never seen Jesus, although he had worried a great deal about him when his work had been centered in Galilee. Now that he was in custody of Pilate and the Judeans, Herod was desirous of seeing him, feeling secure against any trouble from him in the future. Herod had heard much about the miracles wrought by Jesus, and he really hoped to see him do some wonder.
Когда Иисуса привели к Ироду, тетрарх был поражен его величественным выражением лица и спокойным самообладанием. Минут пятнадцать Ирод задавал Иисусу вопросы, но Учитель не отвечал. Ирод насмехался над ним, призывал совершить чудо, но Иисус не отвечал на его многочисленные вопросы и не реагировал на его насмешки.
185:4.2 (1992.4)
When they brought Jesus before Herod, the tetrarch was startled by his stately appearance and the calm composure of his countenance. For some fifteen minutes Herod asked Jesus questions, but the Master would not answer. Herod taunted and dared him to perform a miracle, but Jesus would not reply to his many inquiries or respond to his taunts.
Тогда Ирод повернулся к первосвященникам и саддукеям и от них услышал все обвинения и причем даже больше, нежели выслушал Пилат о злодеяниях, якобы совершенных Сыном Человеческим. В конце концов, убедившись, что Иисус не станет говорить и не совершит для него чудо, Ирод, насмеявшись над ним, одел его в старую царскую багряницу и отослал обратно к Пилату. Ирод знал, что в Иудее он не властен над Иисусом. Хотя он был счастлив от уверенности, что наконец-то избавился от присутствия Иисуса в Галилее, он был благодарен, что ответственность за казнь лежит на Пилате. Ирод так и не оправился от страха, который преследовал его после убийства Иоанна Крестителя. Иногда Ирод боялся, что Иисус — это Иоанн, воскресший из мертвых. Теперь же он избавился от этого страха, поскольку увидел, что Иисус был человеком, совсем не похожим на прямого и пламенного пророка, который осмеливался разоблачать и осуждать его личную жизнь.
185:4.3 (1992.5)
Then Herod turned to the chief priests and the Sadducees and, giving ear to their accusations, heard all and more than Pilate had listened to regarding the alleged evil doings of the Son of Man. Finally, being convinced that Jesus would neither talk nor perform a wonder for him, Herod, after making fun of him for a time, arrayed him in an old purple royal robe and sent him back to Pilate. Herod knew he had no jurisdiction over Jesus in Judea. Though he was glad to believe that he was finally to be rid of Jesus in Galilee, he was thankful that it was Pilate who had the responsibility of putting him to death. Herod never had fully recovered from the fear that cursed him as a result of killing John the Baptist. Herod had at certain times even feared that Jesus was John risen from the dead. Now he was relieved of that fear since he observed that Jesus was a very different sort of person from the outspoken and fiery prophet who dared to expose and denounce his private life.
Когда стражи привели Иисуса обратно к Пилату, тот вышел на парадные ступени претории, где было установлено для него судное место, и, созвав первосвященников и членов синедриона, сказал им: «Вы привели ко мне этого человека с обвинениями, будто он развращает народ, запрещает платить налоги и называет себя царем евреев. Я допросил его и не нашел его виновным в том, в чем вы его обвиняете. В сущности, я не нахожу в нем никакой вины. Тогда я послал его к Ироду, и тетрарх, должно быть, пришел к тому же заключению, ибо прислал его обратно к нам. Этот человек определенно не совершил ничего достойного смерти. Если же вы все-таки считаете, что его нужно наказать, я готов подвергнуть его наказанию перед тем, как отпустить его».
185:5.1 (1993.1)
When the guards had brought Jesus back to Pilate, he went out on the front steps of the praetorium, where his judgment seat had been placed, and calling together the chief priests and Sanhedrists, said to them: “You brought this man before me with charges that he perverts the people, forbids the payment of taxes, and claims to be king of the Jews. I have examined him and fail to find him guilty of these charges. In fact, I find no fault in him. Then I sent him to Herod, and the tetrarch must have reached the same conclusion since he has sent him back to us. Certainly, nothing worthy of death has been done by this man. If you still think he needs to be disciplined, I am willing to chastise him before I release him.”
В тот самый момент, когда евреи собрались криками выразить свой протест против освобождения Иисуса, огромная толпа подступила к претории, чтобы просить Пилата отпустить узника в честь праздника Пасхи. В течение какого-то времени у римских правителей был обычай в честь Пасхи по просьбе простонародья отпускать какого-нибудь заключенного или осужденного. И теперь, когда толпа пришла к нему просить освободить узника, а Иисус еще недавно пользовался огромной популярностью у масс, Пилата осенило, что, возможно, он сумеет выпутаться из затруднительного положения, в котором оказался, предложив следующее решение: поскольку арестованный Иисус предстал перед его судом, по случаю Пасхи и в знак доброй воли освободить им этого галилеянина.
185:5.2 (1993.2)
Just as the Jews were about to engage in shouting their protests against the release of Jesus, a vast crowd came marching up to the praetorium for the purpose of asking Pilate for the release of a prisoner in honor of the Passover feast. For some time it had been the custom of the Roman governors to allow the populace to choose some imprisoned or condemned man for pardon at the time of the Passover. And now that this crowd had come before him to ask for the release of a prisoner, and since Jesus had so recently been in great favor with the multitudes, it occurred to Pilate that he might possibly extricate himself from his predicament by proposing to this group that, since Jesus was now a prisoner before his judgment seat, he release to them this man of Galilee as the token of Passover good will.
Когда же толпа хлынула на ступени здания, Пилат услышал, что она выкрикивает имя некого Вараввы. Варавва был известным политическим горлопаном, грабителем и убийцей, сыном священника, недавно арестованным за грабеж и убийство на иерихонской дороге. Этот человек был приговорен к смертной казни, которая должна была состояться, как только закончатся пасхальные празднества.
185:5.3 (1993.3)
As the crowd surged up on the steps of the building, Pilate heard them calling out the name of one Barabbas. Barabbas was a noted political agitator and murderous robber, the son of a priest, who had recently been apprehended in the act of robbery and murder on the Jericho road. This man was under sentence to die as soon as the Passover festivities were over.
Пилат встал и объяснил толпе, что Иисуса привели к нему первосвященники, стремившиеся казнить его, обвиняя в совершении определенных преступлений, а он не считает, что этот человек заслуживает смерти. Пилат спросил: «Поэтому, кого из двух хотите, чтобы я отпустил вам, сего Варавву, убийцу, или сего Иисуса из Галилеи?» Когда же Пилат сказал это, первосвященники и советники синедриона закричали изо всех сил: «Варавву, Варавву!» Поняв, что первосвященники хотят казни Иисуса, толпа быстро поддержала их громкие требования яростным криком, требуя освободить Варавву.
185:5.4 (1993.4)
Pilate stood up and explained to the crowd that Jesus had been brought to him by the chief priests, who sought to have him put to death on certain charges, and that he did not think the man was worthy of death. Said Pilate: “Which, therefore, would you prefer that I release to you, this Barabbas, the murderer, or this Jesus of Galilee?” And when Pilate had thus spoken, the chief priests and the Sanhedrin councilors all shouted at the top of their voices, “Barabbas, Barabbas!” And when the people saw that the chief priests were minded to have Jesus put to death, they quickly joined in the clamor for his life while they loudly shouted for the release of Barabbas.
Несколько дней перед этим толпа благоговейно стояла перед Иисусом; теперь же она без всякого почтения смотрела на того, кто, назвав себя Сыном Бога, теперь оказался во власти первосвященников, правителей и на суде у Пилата, где решался вопрос о его жизни. Иисус мог быть героем в глазах простого народа, когда изгонял из храма менял и торговцев, но не тогда, когда он, не оказывающий сопротивление узник, попал в руки врагов своих и предстал перед судом, решавшим его участь.
185:5.5 (1993.5)
A few days before this the multitude had stood in awe of Jesus, but the mob did not look up to one who, having claimed to be the Son of God, now found himself in the custody of the chief priests and the rulers and on trial before Pilate for his life. Jesus could be a hero in the eyes of the populace when he was driving the money-changers and the traders out of the temple, but not when he was a nonresisting prisoner in the hands of his enemies and on trial for his life.
Пилат разгневался при виде первосвященников, шумно взывающих о помиловании отъявленного убийцы и в то же время крикливо требующих крови Иисуса. Он видел их злобу и ненависть и ощущал их предубеждение и зависть. Поэтому он сказал им: «Как же вы можете выбирать жизнь убийцы, предпочтя ее жизни сего человека, самое большое преступление которого в том, что он образно называет себя царем евреев?» Однако со стороны Пилата это было опрометчивое заявление. Евреи были гордым народом, в тот момент подчинявшимся римскому политическому владычеству, но надеющимся на пришествие Мессии, который избавит их от нееврейского рабства, явив великую силу и славу. Намек на то, что этого кроткого учителя странных доктрин, находящегося теперь под арестом и обвиняемого в совершении преступлений, караемых смертью, следует называть «царем евреев», возмутил их даже больше, чем мог подумать Пилат. Подобное замечание они восприняли как оскорбление, нанесенное всему, что они почитали священным и благородным в своей национальной жизни, и потому дали волю своим громким крикам, требуя освобождения Вараввы и смерти Иисуса.
185:5.6 (1993.6)
Pilate was angered at the sight of the chief priests clamoring for the pardon of a notorious murderer while they shouted for the blood of Jesus. He saw their malice and hatred and perceived their prejudice and envy. Therefore he said to them: “How could you choose the life of a murderer in preference to this man’s whose worst crime is that he figuratively calls himself the king of the Jews?” But this was not a wise statement for Pilate to make. The Jews were a proud people, now subject to the Roman political yoke but hoping for the coming of a Messiah who would deliver them from gentile bondage with a great show of power and glory. They resented, more than Pilate could know, the intimation that this meek-mannered teacher of strange doctrines, now under arrest and charged with crimes worthy of death, should be referred to as “the king of the Jews.” They looked upon such a remark as an insult to everything which they held sacred and honorable in their national existence, and therefore did they all let loose their mighty shouts for Barabbas’s release and Jesus’ death.
Пилат знал, что Иисус неповинен в преступлениях, в совершении которых его обвиняли, и будь он справедливым и смелым судьей, он бы его оправдал и отпустил. Однако Пилат боялся бросить вызов этим разъяренным евреям и пока он решал, как ему следует поступить, прибыл гонец и вручил ему запечатанное послание от его жены Клавдии.
185:5.7 (1994.1)
Pilate knew Jesus was innocent of the charges brought against him, and had he been a just and courageous judge, he would have acquitted him and turned him loose. But he was afraid to defy these angry Jews, and while he hesitated to do his duty, a messenger came up and presented him with a sealed message from his wife, Claudia.
Пилат сообщил собравшимся, что перед тем, как продолжить заниматься вопросом, который ему предстояло решить, он желает прочесть сообщение. Распечатав письмо жены, Пилат прочел: «Умоляю тебя, не делай ничего этому невинному и праведному человеку, которого зовут Иисусом. Сегодня ночью во сне я много пострадала за него». Записка от Клавдии не только сильно взволновала Пилата и тем самым задержала вынесение судебного решения по этому делу, но и, к несчастью, дала еврейским правителям значительное время, в течение которого они свободно сновали в толпе, убеждая народ призывать к освобождению Вараввы и требовать распятия Иисуса.
185:5.8 (1994.1)
Pilate indicated to those assembled before him that he wished to read the communication which he had just received before he proceeded further with the matter before him. When Pilate opened this letter from his wife, he read: “I pray you have nothing to do with this innocent and just man whom they call Jesus. I have suffered many things in a dream this night because of him.” This note from Claudia not only greatly upset Pilate and thereby delayed the adjudication of this matter, but it unfortunately also provided considerable time in which the Jewish rulers freely circulated among the crowd and urged the people to call for the release of Barabbas and to clamor for the crucifixion of Jesus.
В конце концов Пилат еще раз обратился к решению стоявшей перед ним проблемы, спросив делегацию от еврейских правителей и от народа, пытавшуюся добиться помилования: «Что делать мне с тем, кого называют царем иудейским?» И все они в один голос кричали: «Распни его! Распни его!» Единодушие этого требования, исходившего от разнородной толпы, испугало и встревожило Пилата, несправедливого и трусливого судью.
185:5.9 (1994.2)
Finally, Pilate addressed himself once more to the solution of the problem which confronted him, by asking the mixed assembly of Jewish rulers and the pardon-seeking crowd, “What shall I do with him who is called the king of the Jews?” And they all shouted with one accord, “Crucify him! Crucify him!” The unanimity of this demand from the mixed multitude startled and alarmed Pilate, the unjust and fear-ridden judge.
Во всем, что произошло перед Пилатом в ту пятницу рано утром, участвовали только враги Иисуса. Многочисленные его друзья либо еще не знали о его ночном аресте, либо прятались, чтобы их тоже не арестовали и не приговорили к смерти за то, что они верили в его учения. Толпа же, сейчас требующая смерти Учителя, состояла лишь из его заклятых врагов и легковерного и бездумного простого люда.
185:6.1 (1994.7)
In all that is transpiring early this Friday morning before Pilate, only the enemies of Jesus are participating. His many friends either do not yet know of his night arrest and early morning trial or are in hiding lest they also be apprehended and adjudged worthy of death because they believe Jesus’ teachings. In the multitude which now clamors for the Master’s death are to be found only his sworn enemies and the easily led and unthinking populace.
Пилат хотел в последний раз воззвать к их жалости. Боясь пренебречь требованиями этой введенной в заблуждение толпы, которая жаждала крови Иисуса, он приказал еврейским стражникам и римским солдатам взять Иисуса и бичевать его. Само по себе это было несправедливой и незаконной акцией, поскольку согласно римскому закону лишь осужденные на смерть через распятие должны подвергаться бичеванию. Стражники отвели Иисуса на открытый двор претории для сего тяжкого испытания. Хотя враги Иисуса не видели самого бичевания, Пилат его видел, и прежде, чем истязатели прекратили сие жестокое надругательство, приказал им перестать, дав указание привести Иисуса к нему. Прежде, чем наносить Иисусу удары своими стянутыми узлами плетьми, на него, уже привязанного к позорному столбу, они снова надели багряницу и, сплетя венец из терна, возложили ему на чело. И дав ему в руку трость как шутовской скипетр, и, становясь перед ним на колени, насмехались над ним, говоря: «Радуйся, царь иудейский!» И плевали на него и били по лицу. А один из них перед тем, как вернуть его Пилату, взял из его руки трость и ударил его по голове.
185:6.2 (1995.1)
Pilate would make one last appeal to their pity. Being afraid to defy the clamor of this misled mob who cried for the blood of Jesus, he ordered the Jewish guards and the Roman soldiers to take Jesus and scourge him. This was in itself an unjust and illegal procedure since the Roman law provided that only those condemned to die by crucifixion should be thus subjected to scourging. The guards took Jesus into the open courtyard of the praetorium for this ordeal. Though his enemies did not witness this scourging, Pilate did, and before they had finished this wicked abuse, he directed the scourgers to desist and indicated that Jesus should be brought to him. Before the scourgers laid their knotted whips upon Jesus as he was bound to the whipping post, they again put upon him the purple robe, and plaiting a crown of thorns, they placed it upon his brow. And when they had put a reed in his hand as a mock scepter, they knelt before him and mocked him, saying, “Hail, king of the Jews!” And they spit upon him and struck him in the face with their hands. And one of them, before they returned him to Pilate, took the reed from his hand and struck him upon the head.
Иисус из Назарета стоял одетый в старую царскую багряницу с терновым венцом, пронзающим его кроткое чело. Его лицо было залито кровью, а тело согнулось от страдания и горя. Но ничто не может подействовать на бесчувственные сердца тех, кто стал жертвой сильнейшей ненависти, рабом религиозных предрассудков. От этой картины содрогнулись сферы необъятной вселенной, но она не трогала сердца тех, кто задумал пролить кровь Иисуса.
185:6.4 (1995.3)
There stood Jesus of Nazareth, clothed in an old purple royal robe with a crown of thorns piercing his kindly brow. His face was bloodstained and his form bowed down with suffering and grief. But nothing can appeal to the unfeeling hearts of those who are victims of intense emotional hatred and slaves to religious prejudice. This sight sent a mighty shudder through the realms of a vast universe, but it did not touch the hearts of those who had set their minds to effect the destruction of Jesus.
Тогда сам первосвященник выступил вперед и, подойдя к Пилату, гневно заявил: «Мы имеем священный закон, и по закону нашему сей человек должен умереть, потому что объявил себя Сыном Божьим». Услышав это, Пилат еще больше испугался, испугался не только евреев, но, вспомнив записку своей жены и греческие мифы о богах, сходящих на землю, задрожал при мысли о том, что Иисус, возможно, божественная особа. Пилат сделал знак толпе успокоиться, а Иисуса взял за руку и снова повел внутрь здания, чтобы еще раз его допросить. Теперь Пилат был в замешательстве от страха; его смущало суеверие и тревожила непреклонность толпы.
185:6.7 (1995.6)
Then the high priest himself stepped forward and, going up to Pilate, angrily declared: “We have a sacred law, and by that law this man ought to die because he made himself out to be the Son of God.” When Pilate heard this, he was all the more afraid, not only of the Jews, but recalling his wife’s note and the Greek mythology of the gods coming down on earth, he now trembled at the thought of Jesus possibly being a divine personage. He waved to the crowd to hold its peace while he took Jesus by the arm and again led him inside the building that he might further examine him. Pilate was now confused by fear, bewildered by superstition, and harassed by the stubborn attitude of the mob.
Но Иисус вряд ли стал бы отвечать на подобные вопросы, тем более когда их задавал боящийся людей, слабый и нерешительный судья, который был столь несправедлив, что подверг его телесному наказанию даже тогда, когда объявил его невиновным в совершении каких бы то ни было преступлений, и до того, как он был надлежащим образом приговорен к смерти. Иисус посмотрел Пилату в лицо, но ему не ответил. Тогда Пилат сказал: «Мне ли не ответишь? Не знаешь ли, что я имею власть отпустить тебя и власть распять тебя?» Тогда Иисус сказал: «Ты не имел бы надо мной никакой власти, если бы не было дано тебе свыше. Ты не имел бы никакой власти над Сыном Человеческим, если бы не позволил тебе Отец Небесный. Но на тебе нет особой вины, потому что не знаешь евангелия. Тот же, кто предал меня, и те, кто доставили меня к тебе, совершили грех больший».
185:7.2 (1996.1)
But Jesus could hardly answer such questions when asked by a man-fearing, weak, and vacillating judge who was so unjust as to subject him to flogging even when he had declared him innocent of all crime, and before he had been duly sentenced to die. Jesus looked Pilate straight in the face, but he did not answer him. Then said Pilate: “Do you refuse to speak to me? Do you not realize that I still have power to release you or to crucify you?” Then said Jesus: “You could have no power over me except it were permitted from above. You could exercise no authority over the Son of Man unless the Father in heaven allowed it. But you are not so guilty since you are ignorant of the gospel. He who betrayed me and he who delivered me to you, they have the greater sin.”
Пилат уже приготовился освободить Иисуса, когда первосвященник Каиафа подошел к трусливому римскому судье и, угрожающе указав перстом в лицо Пилата, гневно и громко, чтобы слышала вся толпа, сказал: «Если отпустишь этого человека, ты не друг кесарю, и я позабочусь о том, чтобы император узнал все». Этой публично произнесенной угрозы Пилат выдержать не смог. Страх за свое личное благополучие затмил все остальные соображения, и трусливый правитель приказал привести Иисуса и поставить перед судным местом. Когда Учитель встал перед ними, Пилат указал на него и с насмешкой сказал: «Се царь ваш». И евреи ответили: «Долой его! Распни его!» Тогда Пилат с большой долей иронии и сарказма сказал: «Царя ли вашего распять?» И евреи ответили: «Да! Распни его! Нет у нас царя, кроме кесаря». Тогда Пилат осознал, что спасти Иисуса нет никакой надежды, ибо Пилат не желал противоречить евреям.
185:7.5 (1996.4)
Pilate was just about ready to release Jesus when Caiaphas, the high priest, approached the cowardly Roman judge and, shaking an avenging finger in Pilate’s face, said with angry words which the entire multitude could hear: “If you release this man, you are not Caesar’s friend, and I will see that the emperor knows all.” This public threat was too much for Pilate. Fear for his personal fortunes now eclipsed all other considerations, and the cowardly governor ordered Jesus brought out before the judgment seat. As the Master stood there before them, he pointed to him and tauntingly said, “Behold your king.” And the Jews answered, “Away with him. Crucify him!” And then Pilate said, with much irony and sarcasm, “Shall I crucify your king?” And the Jews answered, “Yes, crucify him! We have no king but Caesar.” And then did Pilate realize that there was no hope of saving Jesus since he was unwilling to defy the Jews.
Здесь стоял Сын Бога, воплотившийся в Сына Человеческого. Он был арестован без предъявления обвинений; обвинен без доказательств; судим без свидетелей; наказан без приговора; и теперь вскоре должен был быть осужден на смерть несправедливым судьей, который сам признался, что не смог найти в нем никакой вины. Если Пилат и надеялся возжечь в них патриотические чувства, назвав Иисуса «царем иудейским», то потерпел в этом полную неудачу. Евреи ждали не такого царя. Заявление первосвященников и саддукеев: «Нет у нас царя кроме кесаря» потрясло даже бездумный простой народ, но спасать Иисуса было уже слишком поздно, даже если бы толпа и осмелилась поддержать дело Учителя.
185:8.1 (1996.5)
Here stood the Son of God incarnate as the Son of Man. He was arrested without indictment; accused without evidence; adjudged without witnesses; punished without a verdict; and now was soon to be condemned to die by an unjust judge who confessed that he could find no fault in him. If Pilate had thought to appeal to their patriotism by referring to Jesus as the “king of the Jews,” he utterly failed. The Jews were not expecting any such a king. The declaration of the chief priests and the Sadducees, “We have no king but Caesar,” was a shock even to the unthinking populace, but it was too late now to save Jesus even had the mob dared to espouse the Master’s cause.
Пилат боялся беспорядков или восстания. Он не рискнул бы допустить какие-нибудь волнения в Иерусалиме во время Пасхи. Еще совсем недавно он получил от кесаря выговор и не хотел получить другой. Толпа возликовала, когда услышала приказ отпустить Варавву. Затем Пилат потребовал принести чашу с водой и пред народом умыл руки, и сказал: «Не виновен я в крови этого человека. Вы решили, что он должен умереть, но я не нашел в нем никакой вины. Смотрите вы. Солдаты выведут его». И тогда народ, ликуя, ответил: «Кровь его на нас и на детях наших».
185:8.2 (1996.6)
Pilate was afraid of a tumult or a riot. He dared not risk having such a disturbance during Passover time in Jerusalem. He had recently received a reprimand from Caesar, and he would not risk another. The mob cheered when he ordered the release of Barabbas. Then he ordered a basin and some water, and there before the multitude he washed his hands, saying: “I am innocent of the blood of this man. You are determined that he shall die, but I have found no guilt in him. See you to it. The soldiers will lead him forth.” And then the mob cheered and replied, “His blood be on us and on our children.”