Книга Урантии
Чст III. История Урантии
Текст 98
Учения Мелхиседека на Западе
Учения Мелхиседека на Западе
Paper 98
The Melchizedek Teachings in the Occident
The Melchizedek Teachings in the Occident
Учения Мелхиседека проникали в Европу многими путями, но главным образом через Египет, и после глубокой эллинизации, а позднее христианизации стали частью западной философии. Идеалы Западного мира были в основном сократовскими, и его более поздняя религиозная философия стала философией Иисуса, измененной и приспособившейся благодаря контакту с развивавшимися западной философией и религией, которые достигли своей кульминации в христианской церкви.
98:0.1 (1077.1)
THE Melchizedek teachings entered Europe along many routes, but chiefly they came by way of Egypt and were embodied in Occidental philosophy after being thoroughly Hellenized and later Christianized. The ideals of the Western world were basically Socratic, and its later religious philosophy became that of Jesus as it was modified and compromised through contact with evolving Occidental philosophy and religion, all of which culminated in the Christian church.
В течение долгого времени салимские миссионеры продолжали свою деятельность в Европе и постепенно растворились в многочисленных периодически возникавших культах и ритуальных группах. Среди тех, кто сохранил салимские учения в наиболее чистом виде, необходимо отметить киников. Эти проповедники веры и упования на Бога еще действовали в Римской Европе в первом веке после Христа и позднее стали частью начинавшей формироваться христианской религии.
98:0.2 (1077.2)
For a long time in Europe the Salem missionaries carried on their activities, becoming gradually absorbed into many of the cults and ritual groups which periodically arose. Among those who maintained the Salem teachings in the purest form must be mentioned the Cynics. These preachers of faith and trust in God were still functioning in Roman Europe in the first century after Christ, being later incorporated into the newly forming Christian religion.
Салимские миссионеры могли бы создать некую религиозную структуру у греков, если бы не их строгое толкование своей клятвы посвящения, обязательства, наложенного на них Мелхиседеком, которое запрещало им организацию особых собраний для богопочитания и требовало от каждого учителя обещания не действовать в качестве священника, никогда не получать плату за религиозное служение, а только пищу, одежду и кров. Когда учителя Мелхиседека проникли в доэллиническую Грецию, то нашли там народ, который еще придерживался традиций Адама-сына и времен андитов, однако эти учения были крайне фальсифицированы понятиями и представлениями орд низших рабов, которых привозили к греческим берегам во все возраставшем количестве. Эта фальсификация и послужила причиной возврата к грубому анимизму с кровавыми ритуалами, причем низшие классы устраивали церемонии даже из казни осужденных на смерть преступников.
98:1.1 (1077.5)
The Salem missionaries might have built up a great religious structure among the Greeks had it not been for their strict interpretation of their oath of ordination, a pledge imposed by Machiventa which forbade the organization of exclusive congregations for worship, and which exacted the promise of each teacher never to function as a priest, never to receive fees for religious service, only food, clothing, and shelter. When the Melchizedek teachers penetrated to pre-Hellenic Greece, they found a people who still fostered the traditions of Adamson and the days of the Andites, but these teachings had become greatly adulterated with the notions and beliefs of the hordes of inferior slaves that had been brought to the Greek shores in increasing numbers. This adulteration produced a reversion to a crude animism with bloody rites, the lower classes even making ceremonial out of the execution of condemned criminals.
Раннее влияние салимских учителей было почти уничтожено так называемым арийским вторжением с юга Европы, а также с Востока. Эти эллинские захватчики принесли с собой антропоморфные представления о Боге, сходные с теми, что принесли их собратья-арийцы в Индию. Заимствование этих представлений ознаменовало начало эволюции семейства греческих богов и богинь. Новая религия отчасти была основана на культах прибывавших эллинских варваров, но также пользовалась намного более древними мифами жителей Греции.
98:1.2 (1077.6)
The early influence of the Salem teachers was nearly destroyed by the so-called Aryan invasion from southern Europe and the East. These Hellenic invaders brought along with them anthropomorphic God concepts similar to those which their Aryan fellows had carried to India. This importation inaugurated the evolution of the Greek family of gods and goddesses. This new religion was partly based on the cults of the incoming Hellenic barbarians, but it also shared in the myths of the older inhabitants of Greece.
Эллинские греки нашли средиземноморский мир в состоянии, когда в нем в значительной степени господствовал культ матери, и навязали этим народам своего человекобога Дия-Зевса, который, подобно Яхве у генотеических семитов, уже стал главой целого греческого пантеона подчиненных богов. Причем греки в конце концов в своем представлении о Зевсе достигли бы истинного монотеизма, если бы не сохранили веру в высшую власть Судьбы. Ведь Бог, являющийся конечной ценностью, должен быть сам вершителем судеб и творцом предопределения.
98:1.3 (1078.1)
The Hellenic Greeks found the Mediterranean world largely dominated by the mother cult, and they imposed upon these peoples their man-god, Dyaus-Zeus, who had already become, like Yahweh among the henotheistic Semites, head of the whole Greek pantheon of subordinate gods. And the Greeks would have eventually achieved a true monotheism in the concept of Zeus except for their retention of the overcontrol of Fate. A God of final value must, himself, be the arbiter of fate and the creator of destiny.
Вследствие этих факторов религиозной эволюции вскоре сформировалась популярная вера в беззаботных богов Олимпа, богов, обладающих скорее человеческими, нежели божественными качествами, богов, к которым умные греки никогда не относились очень серьезно. И никогда не испытывали к этим божествам, созданным ими самими, ни великой любви, ни великого страха. У них было патриотическое и национальное чувство к Зевсу и его семейству полулюдей и полубогов, но вряд ли они их почитали или поклонялись им.
98:1.4 (1078.2)
As a consequence of these factors in religious evolution, there presently developed the popular belief in the happy-go-lucky gods of Mount Olympus, gods more human than divine, and gods which the intelligent Greeks never did regard very seriously. They neither greatly loved nor greatly feared these divinities of their own creation. They had a patriotic and racial feeling for Zeus and his family of half men and half gods, but they hardly reverenced or worshiped them.
Олимпийские боги — пример типичного антропоморфизма человека. Однако греческая мифология была более эстетической, чем этической. Греческая религия была полезной, ибо изображала вселенную, управляемую группой божеств. Однако греческая мораль, этика и философия вскоре намного переросли понятие бога, и это несоответствие между интеллектуальным и духовным ростом было столь же опасным для Греции, каким оно оказалось для Индии.
98:1.6 (1078.4)
The Olympian gods illustrate man’s typical anthropomorphism. But the Greek mythology was more aesthetic than ethic. The Greek religion was helpful in that it portrayed a universe governed by a deity group. But Greek morals, ethics, and philosophy presently advanced far beyond the god concept, and this imbalance between intellectual and spiritual growth was as hazardous to Greece as it had proved to be in India.
Мало уважаемая и поверхностная религия не может выжить, особенно тогда, когда у нее нет священнослужителей, которые способствовали бы развитию ее форм и наполняли бы сердца ее почитателей страхом и благоговением. Олимпийская религия не обещала спасения и не утоляла духовную жажду своих приверженцев, а потому была обречена на гибель. Через тысячелетие после своего появления она почти исчезла, и греки остались без национальной религии — боги Олимпа утратили свою власть над лучшими умами.
98:2.1 (1078.5)
A lightly regarded and superficial religion cannot endure, especially when it has no priesthood to foster its forms and to fill the hearts of the devotees with fear and awe. The Olympian religion did not promise salvation, nor did it quench the spiritual thirst of its believers; therefore was it doomed to perish. Within a millennium of its inception it had nearly vanished, and the Greeks were without a national religion, the gods of Olympus having lost their hold upon the better minds.
Такова была ситуация, когда на протяжении шестого века до Христа Восток и Левант переживали возрождение духовного сознания и вновь стали тяготеть к монотеизму. Однако Запад в этом новом течении не участвовал; не принимали участия в этом религиозном ренессансе и Европа и северная Африка. Греки, однако, были заняты великолепным интеллектуальным совершенствованием. Они начали преодолевать страх и более не стремились к религии как к противоядию от него, однако не понимали, что истинная религия — это лекарство от душевного голода, духовной тревоги и нравственного отчаяния. Они искали утешения для души в глубоком размышлении — в философии и метафизике. И, отказавшись от размышлений о самосохранении — спасении, — обратились к самореализации и самопониманию.
98:2.2 (1078.6)
This was the situation when, during the sixth century before Christ, the Orient and the Levant experienced a revival of spiritual consciousness and a new awakening to the recognition of monotheism. But the West did not share in this new development; neither Europe nor northern Africa extensively participated in this religious renaissance. The Greeks, however, did engage in a magnificent intellectual advancement. They had begun to master fear and no longer sought religion as an antidote therefor, but they did not perceive that true religion is the cure for soul hunger, spiritual disquiet, and moral despair. They sought for the solace of the soul in deep thinking—philosophy and metaphysics. They turned from the contemplation of self-preservation—salvation—to self-realization and self-understanding.
Неутомимой мыслью греки пытались достигнуть того сознания уверенности, которое служило бы заменой веры в спасение, но потерпели полную неудачу. Понять новое учение могли лишь наиболее умные представители высших классов эллинских народов; рядовые же потомки рабов прежних поколений не обладали способностью к восприятию этой новой замены религии.
98:2.3 (1078.7)
By rigorous thought the Greeks attempted to attain that consciousness of security which would serve as a substitute for the belief in survival, but they utterly failed. Only the more intelligent among the higher classes of the Hellenic peoples could grasp this new teaching; the rank and file of the progeny of the slaves of former generations had no capacity for the reception of this new substitute for religion.
Философы относились с презрением ко всем формам поклонения, несмотря на то, что практически все они в той или иной мере соглашались с предпосылками веры в салимское учение о «Разуме вселенной», «идее Бога» и «Великом Источнике». И коль скоро греческие философы признавали божественное и сверхконечное, то они были откровенными монотеистами; они почти не придавали никакого значения существованию целой плеяды Олимпийских богов и богинь.
98:2.4 (1079.1)
The philosophers disdained all forms of worship, notwithstanding that they practically all held loosely to the background of a belief in the Salem doctrine of “the Intelligence of the universe,” “the idea of God,” and “the Great Source.” In so far as the Greek philosophers gave recognition to the divine and the superfinite, they were frankly monotheistic; they gave scant recognition to the whole galaxy of Olympian gods and goddesses.
Ксенофан учил о едином Боге, но его представление о божестве было слишком пантеистичным и не давало личностного Отца смертному человеку. Анаксагор был механистом, если не считать того, что он признавал Первопричину и Первоначальный Разум. Сократ и его последователи Платон и Аристотель учили, что добродетель — это знание, а доброта — здоровье души; что лучше пострадать от несправедливости, чем быть несправедливым самому; что отвечать на зло злом — неправильно и что боги мудры и добры. Их главными добродетелями были: мудрость, смелость, умеренность и справедливость.
98:2.6 (1079.3)
Xenophanes taught one God, but his deity concept was too pantheistic to be a personal Father to mortal man. Anaxagoras was a mechanist except that he did recognize a First Cause, an Initial Mind. Socrates and his successors, Plato and Aristotle, taught that virtue is knowledge; goodness, health of the soul; that it is better to suffer injustice than to be guilty of it, that it is wrong to return evil for evil, and that the gods are wise and good. Their cardinal virtues were: wisdom, courage, temperance, and justice.
Эволюция религиозной философии и эллинских, и еврейских народов демонстрирует два резко противоположных направления в деятельности церкви как института в формировании культурного прогресса. В Палестине человеческая мысль была настолько подчинена священникам и зависела от писаний в такой степени, что философия и эстетика были всецело погружены в религию и мораль. В Греции же почти полное отсутствие священников и «священных писаний» оставляло человеческий ум свободным и нестесненным, что привело к поразительному развитию глубокомыслия. Однако религия как личный опыт не смогла идти в ногу с интеллектуальными исследованиями природы и реальности космоса.
98:2.7 (1079.4)
The evolution of religious philosophy among the Hellenic and Hebrew peoples affords a contrastive illustration of the function of the church as an institution in the shaping of cultural progress. In Palestine, human thought was so priest-controlled and scripture-directed that philosophy and aesthetics were entirely submerged in religion and morality. In Greece, the almost complete absence of priests and “sacred scriptures” left the human mind free and unfettered, resulting in a startling development in depth of thought. But religion as a personal experience failed to keep pace with the intellectual probings into the nature and reality of the cosmos.
В Палестине религиозная догма выкристаллизовалась настолько, что начала угрожать дальнейшему росту; в Греции же человеческая мысль стала столь абстрактной, что представление о Боге превратилось в туманные испарения пантеистического умозрения, мало чем отличавшегося от неличностной Бесконечности философов-брахманов.
98:2.9 (1079.6)
In Palestine, religious dogma became so crystallized as to jeopardize further growth; in Greece, human thought became so abstract that the concept of God resolved itself into a misty vapor of pantheistic speculation not at all unlike the impersonal Infinity of the Brahman philosophers.
Однако простые люди того времени не могли понять греческую философию самореализации и абстрактного Божества и не особенно интересовались ею, а, скорее, жаждали обещаний спасения в сочетании с личным Богом, который мог бы услышать их молитвы. Они изгоняли философов, преследовали остатки салимского культа (к тому времени оба учения сильно смешались) и были готовы погрузиться в ужасное и разнузданное безрассудство мистериальных культов, которые в то время распространились в странах Средиземноморья. В Олимпийском пантеоне возникли элевсинии — греческая версия поклонения плодородию, процветало поклонение диониссийской природе; лучшим из культов было орфическое братство, нравственные проповеди и обещания спасения которого привлекли многих.
98:2.10 (1079.7)
But the average men of these times could not grasp, nor were they much interested in, the Greek philosophy of self-realization and an abstract Deity; they rather craved promises of salvation, coupled with a personal God who could hear their prayers. They exiled the philosophers, persecuted the remnants of the Salem cult, both doctrines having become much blended, and made ready for that terrible orgiastic plunge into the follies of the mystery cults which were then overspreading the Mediterranean lands. The Eleusinian mysteries grew up within the Olympian pantheon, a Greek version of the worship of fertility; Dionysus nature worship flourished; the best of the cults was the Orphic brotherhood, whose moral preachments and promises of salvation made a great appeal to many.
Вся Греция была увлечена новыми методами достижения спасения, этими эмоциональными и страстными церемониями. Ни одна нация никогда не достигла таких высот и артистизма в философии за столь короткое время; никто и никогда не создавал такую развитую систему этики практически без Божества и полностью лишенную обещания человеческого спасения, но ни одна нация никогда не погружалась столь быстро, глубоко и безудержно в такие глубины интеллектуального застоя, нравственной развращенности и духовной нищеты, как эти же самые греческие народы, бросившиеся в водоворот мистериальных культов.
98:2.11 (1080.1)
All Greece became involved in these new methods of attaining salvation, these emotional and fiery ceremonials. No nation ever attained such heights of artistic philosophy in so short a time; none ever created such an advanced system of ethics practically without Deity and entirely devoid of the promise of human salvation; no nation ever plunged so quickly, deeply, and violently into such depths of intellectual stagnation, moral depravity, and spiritual poverty as these same Greek peoples when they flung themselves into the mad whirl of the mystery cults.
Религии долго существовали без поддержки со стороны философии, но не многие философии как таковые сохранялись в течение длительного времени без некоторого отождествления с религией. Философия для религии — то же, что концепция для действия. Однако идеальное состояние для человека то, при котором философия, религия и наука, благодаря совместному действию мудрости, веры и опыта, сливаются в полное смысла единство.
98:2.12 (1080.2)
Religions have long endured without philosophical support, but few philosophies, as such, have long persisted without some identification with religion. Philosophy is to religion as conception is to action. But the ideal human estate is that in which philosophy, religion, and science are welded into a meaningful unity by the conjoined action of wisdom, faith, and experience.
После того как более древние формы поклонения семейным богам переросли в племенное почитание бога войны Марса, вполне естественно, что впоследствии соблюдение религии латинов явилось вопросом политическим в гораздо большей степени, чем в случае интеллектуальных систем греков и браманов или более духовных религий некоторых других народов.
98:3.1 (1080.3)
Having grown out of the earlier religious forms of worship of the family gods into the tribal reverence for Mars, the god of war, it was natural that the later religion of the Latins was more of a political observance than were the intellectual systems of the Greeks and Brahmans or the more spiritual religions of several other peoples.
В период великого монотеистического ренессанса евангелия Мелхиседека в шестом веке до Христа, в Италию проникло очень мало салимских миссионеров, а те, кому это сделать удалось, не могли преодолеть влияние быстро разраставшегося этрусского духовенства с его новой плеядой богов и храмов, из которых и была создана государственная религия Рима. Эта религия латинских племен отнюдь не была ни тривиальной и корыстной, как религия греков, ни суровой и тиранической, как религия евреев, и большей частью заключалась в соблюдении только форм, клятв и табу.
98:3.2 (1080.4)
In the great monotheistic renaissance of Melchizedek’s gospel during the sixth century before Christ, too few of the Salem missionaries penetrated Italy, and those who did were unable to overcome the influence of the rapidly spreading Etruscan priesthood with its new galaxy of gods and temples, all of which became organized into the Roman state religion. This religion of the Latin tribes was not trivial and venal like that of the Greeks, neither was it austere and tyrannical like that of the Hebrews; it consisted for the most part in the observance of mere forms, vows, and taboos.
Римская религия подвергалась сильному влиянию обширных культурных заимствований из Греции. И в конце концов большинство Олимпийских богов было перенесено и включено в латинский пантеон. Греки издавна поклонялись огню домашнего очага; так, Гестия была целомудренной богиней домашнего очага, а Веста — римской богиней дома. Зевс стал Юпитером; Афродита — Венерой, и так произошло со множеством богов Олимпа.
98:3.3 (1080.5)
Roman religion was greatly influenced by extensive cultural importations from Greece. Eventually most of the Olympian gods were transplanted and incorporated into the Latin pantheon. The Greeks long worshiped the fire of the family hearth—Hestia was the virgin goddess of the hearth; Vesta was the Roman goddess of the home. Zeus became Jupiter; Aphrodite, Venus; and so on down through the many Olympian deities.
Религиозная инициация римских юношей была событием их торжественного посвящения служению государству. Присяга и вступление в гражданство в действительности были религиозными церемониями. Латинские народы содержали храмы, алтари и святыни и во времена кризиса советовались с оракулами. Они сохраняли кости героев, а позднее и кости христианских святых.
98:3.4 (1080.6)
The religious initiation of Roman youths was the occasion of their solemn consecration to the service of the state. Oaths and admissions to citizenship were in reality religious ceremonies. The Latin peoples maintained temples, altars, and shrines and, in a crisis, would consult the oracles. They preserved the bones of heroes and later on those of the Christian saints.
Эта внешняя и бесстрастная форма псевдорелигиозного патриотизма была обречена на крах так же, как высокоинтеллектуальное и высокохудожественное поклонение греков, не устоявшее перед страстным и глубоко эмоциональным поклонением мистериальных культов. Величайшим из этих разрушительных культов была мистериальная религия секты Матери Бога, центр которой в те дни находился на том же самом месте, где теперь в Риме стоит церковь Святого Петра.
98:3.5 (1080.7)
This formal and unemotional form of pseudoreligious patriotism was doomed to collapse, even as the highly intellectual and artistic worship of the Greeks had gone down before the fervid and deeply emotional worship of the mystery cults. The greatest of these devastating cults was the mystery religion of the Mother of God sect, which had its headquarters, in those days, on the exact site of the present church of St. Peter’s in Rome.
Возникшее Римское государство покоряло политически, но в свою очередь само покорялось культами, ритуалами, мистериями, а также египетскими, греческими и левантийскими представлениями о боге. Эти заимствованные культы процветали всюду в Римском государстве вплоть до времени Августа, который исключительно по политическим и гражданским причинам предпринял героическую и отчасти успешную попытку уничтожить мистерии и возродить прежнюю политическую религию.
98:3.6 (1080.8)
The emerging Roman state conquered politically but was in turn conquered by the cults, rituals, mysteries, and god concepts of Egypt, Greece, and the Levant. These imported cults continued to flourish throughout the Roman state up to the time of Augustus, who, purely for political and civic reasons, made a heroic and somewhat successful effort to destroy the mysteries and revive the older political religion.
Один из священнослужителей государственной религии рассказал Августу о предпринятых ранее попытках салимских учителей распространить учение о едином Боге, высшем Божестве, стоящем во главе всех сверхъестественных существ; и идея эта завладела императором настолько, что он построил множество храмов, наполнил их прекрасными изображениями, реорганизовал духовенство государства, восстановил государственную религию, назначил себя действующим первосвященником всех и как император, не колеблясь, верховным богом провозгласил самого себя.
98:3.7 (1081.1)
One of the priests of the state religion told Augustus of the earlier attempts of the Salem teachers to spread the doctrine of one God, a final Deity presiding over all supernatural beings; and this idea took such a firm hold on the emperor that he built many temples, stocked them well with beautiful images, reorganized the state priesthood, re-established the state religion, appointed himself acting high priest of all, and as emperor did not hesitate to proclaim himself the supreme god.
Новая религия поклонения Августу процветала и соблюдалась на протяжении всей его жизни по всей империи, кроме Палестины, родины евреев. И эта эра человеческих богов продолжалась до тех пор, пока в официальном римском культе не появился реестр, включавший более сорока возвысивших себя человеческих божеств, причем все они претендовали на чудесное рождение и другие сверхчеловеческие атрибуты.
98:3.8 (1081.2)
This new religion of Augustus worship flourished and was observed throughout the empire during his lifetime except in Palestine, the home of the Jews. And this era of the human gods continued until the official Roman cult had a roster of more than twoscore self-elevated human deities, all claiming miraculous births and other superhuman attributes.
Последнее выступление сокращавшегося отряда салимских верующих было предпринято киниками, группой искренних проповедников, которые призывали римлян оставить свои дикие и бессмысленные религиозные ритуалы и вернуться к форме поклонения, олицетворяющей евангелие Мелхиседека в том измененном и искаженном виде, какой оно приобрело вследствие соприкосновения с философией греков. Однако народ в основном киников отвергал, предпочитая погружаться в ритуалы мистерий, которые не только предлагали надежду на личное спасение, но и удовлетворяли страсть к разнообразию, возбуждению и развлечению.
98:3.9 (1081.3)
The last stand of the dwindling band of Salem believers was made by an earnest group of preachers, the Cynics, who exhorted the Romans to abandon their wild and senseless religious rituals and return to a form of worship embodying Melchizedek’s gospel as it had been modified and contaminated through contact with the philosophy of the Greeks. But the people at large rejected the Cynics; they preferred to plunge into the rituals of the mysteries, which not only offered hopes of personal salvation but also gratified the desire for diversion, excitement, and entertainment.
Большая часть народа греко-римского мира, утратив свои примитивные семейные и государственные религии и будучи неспособной или несклонной к пониманию смысла греческой философии, обратилась к захватывающим и эмоциональным мистериальным культам Египта и Леванта. Простые люди желали обещаний спасения — религиозного утешения на сегодняшний день и уверений в надежде на бесконечное существование после смерти.
98:4.1 (1081.4)
The majority of people in the Greco-Roman world, having lost their primitive family and state religions and being unable or unwilling to grasp the meaning of Greek philosophy, turned their attention to the spectacular and emotional mystery cults from Egypt and the Levant. The common people craved promises of salvation—religious consolation for today and assurances of hope for immortality after death.
Фригийские и египетские мистерии учили, что божественный сын (соответственно Аттис и Осирис) испытал смерть и был воскрешен божественной силой, и далее, что все, кто был должным образом посвящен в мистерию и благоговейно праздновал годовщину смерти и воскрешения бога, благодаря этому станут причастны его божественной природе и его бессмертию.
98:4.6 (1081.9)
The Phrygian and Egyptian mysteries taught that the divine son (respectively Attis and Osiris) had experienced death and had been resurrected by divine power, and further that all who were properly initiated into the mystery, and who reverently celebrated the anniversary of the god’s death and resurrection, would thereby become partakers of his divine nature and his immortality.
Церемонии фригийцев были эффектными, но унизительными; их кровавые праздники свидетельствуют о том, какими деградировавшими и примитивными стали эти левантийские мистерии. Самым святым днем считалась черная пятница, «день крови», празднуемый в честь самоубийства Аттиса. После трех дней празднования жертвы и смерти Аттиса праздник обращался к радости в честь его воскрешения.
98:4.7 (1081.10)
The Phrygian ceremonies were imposing but degrading; their bloody festivals indicate how degraded and primitive these Levantine mysteries became. The most holy day was Black Friday, the “day of blood,” commemorating the self-inflicted death of Attis. After three days of the celebration of the sacrifice and death of Attis the festival was turned to joy in honor of his resurrection.
Ритуалы поклонения Исис и Осирису были более утонченными и впечатляющими, чем ритуалы фригийского культа. Этот египетский ритуал был основан на легенде о древнем боге Нила, боге, умершем и воскресшем, представление о котором происходило из наблюдения ежегодно повторяющегося прекращения роста растительности, вслед за которым наступает весеннее возрождение всех живых растений. Неистовство, с которым соблюдались эти мистериальные культы, и происходившие при исполнении их церемоний оргии, которые якобы должны были приводить к «воодушевлению» от осознания божественного, порой были отвратительнейшими.
98:4.8 (1082.1)
The rituals of the worship of Isis and Osiris were more refined and impressive than were those of the Phrygian cult. This Egyptian ritual was built around the legend of the Nile god of old, a god who died and was resurrected, which concept was derived from the observation of the annually recurring stoppage of vegetation growth followed by the springtime restoration of all living plants. The frenzy of the observance of these mystery cults and the orgies of their ceremonials, which were supposed to lead up to the “enthusiasm” of the realization of divinity, were sometimes most revolting.
Фригийские и египетские мистерии в конце концов уступили место величайшему из всех мистериальных культов — поклонению Митре. Митраистский культ взывал ко многому в человеческой природе и постепенно вытеснил обоих своих предшественников. Митраизм распространился в Римской империи благодаря пропаганде, которую вели римские легионы, набранные в Леванте, где эта религия была популярной, ибо они несли эту веру всюду, куда бы ни шли. Причем этот новый религиозный ритуал по сравнению с более ранними мистериальными культами был великим шагом вперед.
98:5.1 (1082.2)
The Phrygian and Egyptian mysteries eventually gave way before the greatest of all the mystery cults, the worship of Mithras. The Mithraic cult made its appeal to a wide range of human nature and gradually supplanted both of its predecessors. Mithraism spread over the Roman Empire through the propagandizing of Roman legions recruited in the Levant, where this religion was the vogue, for they carried this belief wherever they went. And this new religious ritual was a great improvement over the earlier mystery cults.
Культ Митры возник в Иране и долго сохранялся на своей родине вопреки воинственной оппозиции последователей Зороастра. Однако ко времени, когда митраизм достиг Рима, он, благодаря заимствованию многих учений Зороастра, значительно усовершенствовался. Главным образом через культ Митры религия Зороастра и оказала влияние на христианство, возникшее позднее.
98:5.2 (1082.3)
The cult of Mithras arose in Iran and long persisted in its homeland despite the militant opposition of the followers of Zoroaster. But by the time Mithraism reached Rome, it had become greatly improved by the absorption of many of Zoroaster’s teachings. It was chiefly through the Mithraic cult that Zoroaster’s religion exerted an influence upon later appearing Christianity.
Культ Митры изображал воинственного бога, который родился из огромной скалы, совершал доблестные подвиги и извергал воду из скалы, куда попадали его стрелы. Были там и потоп, от которого спасся один человек в специально построенной лодке, и последняя вечеря, которую Митра разделил с богом солнца перед тем как вознестись на небо. Этот бог солнца, или Sol Inviсtus (Непобедимое Солнце), являлся вырождающимся представлением зороастризма о божестве Ахурамазде. Митру представляли как выжившего защитника бога солнца в его борьбе с богом тьмы. И в знак признания того, что Митра убил мифического священного быка, его сделали бессмертным, возвысив до положения заступника за человечество перед небесными богами.
98:5.3 (1082.4)
The Mithraic cult portrayed a militant god taking origin in a great rock, engaging in valiant exploits, and causing water to gush forth from a rock struck with his arrows. There was a flood from which one man escaped in a specially built boat and a last supper which Mithras celebrated with the sun-god before he ascended into the heavens. This sun-god, or Sol Invictus, was a degeneration of the Ahura-Mazda deity concept of Zoroastrianism. Mithras was conceived as the surviving champion of the sun-god in his struggle with the god of darkness. And in recognition of his slaying the mythical sacred bull, Mithras was made immortal, being exalted to the station of intercessor for the human race among the gods on high.
Приверженцы этого культа поклонялись в пещерах и других тайных местах, распевали гимны, бормотали заклинания, ели мясо жертвенных животных и пили кровь. Поклонялись они три раза в день, при этом один раз в неделю, в день бога солнца, совершались особые церемонии, а ежегодный праздник Митры, который отмечался 25 декабря, соблюдался с особой тщательностью. Считалось, что причащение таинству дает вечную жизнь, немедленное перенесение после смерти в лоно Митры, дабы пребывать там в блаженстве до судного дня. В судный же день ключи Митры от неба откроют врата Рая, дабы принять верных, после чего все некрещенные из живых и мертвых будут уничтожены при возвращении Митры на землю. Учили, что, умирая, человек отправляется к Митре на суд и что во время конца света Митра призовет всех умерших из могил на страшный суд. Порочных уничтожит огонь, а праведные вместе с Митрой будут царствовать вечно.
98:5.4 (1082.5)
The adherents of this cult worshiped in caves and other secret places, chanting hymns, mumbling magic, eating the flesh of the sacrificial animals, and drinking the blood. Three times a day they worshiped, with special weekly ceremonials on the day of the sun-god and with the most elaborate observance of all on the annual festival of Mithras, December twenty-fifth. It was believed that the partaking of the sacrament ensured eternal life, the immediate passing, after death, to the bosom of Mithras, there to tarry in bliss until the judgment day. On the judgment day the Mithraic keys of heaven would unlock the gates of Paradise for the reception of the faithful; whereupon all the unbaptized of the living and the dead would be annihilated upon the return of Mithras to earth. It was taught that, when a man died, he went before Mithras for judgment, and that at the end of the world Mithras would summon all the dead from their graves to face the last judgment. The wicked would be destroyed by fire, and the righteous would reign with Mithras forever.
Вначале это была религия только для мужчин, и существовало семь различных чинов, в которые верующие могли быть последовательно посвящены. Позднее в храмы Великой Матери, примыкавшие к храмам Митры, стали допускать жен и дочерей верующих. Женский культ был смесью митраистского ритуала и церемонии фригийского культа Кибелы, матери Аттиса.
98:5.5 (1082.6)
At first it was a religion only for men, and there were seven different orders into which believers could be successively initiated. Later on, the wives and daughters of believers were admitted to the temples of the Great Mother, which adjoined the Mithraic temples. The women’s cult was a mixture of Mithraic ritual and the ceremonies of the Phrygian cult of Cybele, the mother of Attis.
До прихода мистериальных культов и христианства личностная религия в цивилизованных странах северной Африки и Европы почти не развивалась как независимый институт и была, скорее, делом семьи, города-государства, империи или политическим вопросом. Эллинические греки так и не создали централизованной системы поклонения; их ритуалы имели местный характер; у них не было священников и «священной книги». Во многом так же, как у римлян, их религиозным институтам для сохранения высших нравственных и духовных ценностей не хватало мощной движущей силы. Хотя и верно то, что превращение религии в институт, как правило, снижало ее духовное качество, фактом остается и то, что до сих пор ни одной религии не удалось выжить без помощи определенной, большей или меньшей, организации.
98:6.1 (1083.1)
Prior to the coming of the mystery cults and Christianity, personal religion hardly developed as an independent institution in the civilized lands of North Africa and Europe; it was more of a family, city-state, political, and imperial affair. The Hellenic Greeks never evolved a centralized worship system; the ritual was local; they had no priesthood and no “sacred book.” Much as the Romans, their religious institutions lacked a powerful driving agency for the preservation of higher moral and spiritual values. While it is true that the institutionalization of religion has usually detracted from its spiritual quality, it is also a fact that no religion has thus far succeeded in surviving without the aid of institutional organization of some degree, greater or lesser.
На протяжении третьего века после Христа митраистская и христианская церкви были очень похожи и по внешнему виду и по характеру своих ритуалов. Большинство таких мест почитания находилось под землей и в обоих были алтари, на заднем плане которых различным образом изображались страдания спасителя, который принес спасение человечеству, проклятому за грех.
98:6.3 (1083.3)
During the third century after Christ, Mithraic and Christian churches were very similar both in appearance and in the character of their ritual. A majority of such places of worship were underground, and both contained altars whose backgrounds variously depicted the sufferings of the savior who had brought salvation to a sin-cursed human race.
У почитающих Митру всегда был обычай, входя во храм, окунать пальцы в святую воду. А поскольку в некоторых районах были такие, кто одновременно исповедовал обе религии, они ввели этот обычай в большинстве христианских церквей в окрестностях Рима. В обеих религиях практиковалось крещение и причащение святых даров хлеба и вина. Великое различие между митраизмом и христианством, помимо различия в характерах Митры и Иисуса, заключалось в том, что одна религия поощряла воинственность, а другая была крайне миролюбивой. Терпимость митраизма по отношению к другим религиям (за исключением более позднего христианства) привела к его окончательной гибели. Но решающим фактором в борьбе между христианством и митраизмом было принятие женщин в полноправные члены братства христианской веры.
98:6.4 (1083.4)
Always had it been the practice of Mithraic worshipers, on entering the temple, to dip their fingers in holy water. And since in some districts there were those who at one time belonged to both religions, they introduced this custom into the majority of the Christian churches in the vicinity of Rome. Both religions employed baptism and partook of the sacrament of bread and wine. The one great difference between Mithraism and Christianity, aside from the characters of Mithras and Jesus, was that the one encouraged militarism while the other was ultrapacific. Mithraism’s tolerance for other religions (except later Christianity) led to its final undoing. But the deciding factor in the struggle between the two was the admission of women into the full fellowship of the Christian faith.
Сын-Творец воплотился в подобие смертной плоти и даровал себя человечеству Урантии не затем, чтобы примирить его с гневным Богом, а для того, чтобы обратить все человечество к признанию любви Отца и осознанию их сыновства по отношению к Богу. В конце концов даже великий сторонник учения об искуплении, и тот отчасти понимал эту истину, ибо заявлял, что «Бог во Христе примирил с собою мир».
98:7.1 (1083.6)
A Creator Son did not incarnate in the likeness of mortal flesh and bestow himself upon the humanity of Urantia to reconcile an angry God but rather to win all mankind to the recognition of the Father’s love and to the realization of their sonship with God. After all, even the great advocate of the atonement doctrine realized something of this truth, for he declared that “God was in Christ reconciling the world to himself.”
Происхождение и распространение христианской религии выходит за рамки данного текста. Достаточно сказать, что она построена вокруг личности Иисуса из Назарета, вочеловечившегося Сына Михаила из Небадона, известного Урантии как Христос, помазанник. Христианство распространялось в Леванте и на Западе последователями этого галилеянина, и их миссионерское рвение не уступало рвению их знаменитых предшественников — сифитов и салимитов, а также рвению их искренних азиатских современников — учителей буддизма.
98:7.2 (1083.7)
It is not the province of this paper to deal with the origin and dissemination of the Christian religion. Suffice it to say that it is built around the person of Jesus of Nazareth, the humanly incarnate Michael Son of Nebadon, known to Urantia as the Christ, the anointed one. Christianity was spread throughout the Levant and Occident by the followers of this Galilean, and their missionary zeal equaled that of their illustrious predecessors, the Sethites and Salemites, as well as that of their earnest Asiatic contemporaries, the Buddhist teachers.
3. Зороастрийского представления о борьбе между космическими добром и злом, которое уже наложило свой отпечаток и на иудаизм, и на митраизм. Благодаря продолжительному взаимодействию, сопровождавшему борьбу между митраизмом и христианством, учения иранского пророка стали мощным фактором, определяющим теологическое и философское строение и структуру догм, догматов и космологии эллинизированных и латинизированных версий учений Иисуса.
98:7.6 (1084.4)
3. The Zoroastrian conception of the struggle between cosmic good and evil, which had already left its imprint on both Judaism and Mithraism. Through prolonged contact attendant upon the struggles between Mithraism and Christianity, the doctrines of the Iranian prophet became a potent factor in determining the theologic and philosophic cast and structure of the dogmas, tenets, and cosmology of the Hellenized and Latinized versions of the teachings of Jesus.
4. Мистериальных культов, особенно митраизма, но также и почитания Великой Матери во фригийском культе. Даже легенды о рождении Иисуса на Урантии, и те вобрали в себя элементы римской версии чудесного рождения иранского героя-спасителя Митры, свидетелями пришествия которого на землю считалась лишь горстка принесших дары пастухов, которым об этом приближающемся событии сообщили ангелы.
98:7.7 (1084.5)
4. The mystery cults, especially Mithraism but also the worship of the Great Mother in the Phrygian cult. Even the legends of the birth of Jesus on Urantia became tainted with the Roman version of the miraculous birth of the Iranian savior-hero, Mithras, whose advent on earth was supposed to have been witnessed by only a handful of gift-bearing shepherds who had been informed of this impending event by angels.
6. Личной точки зрения Павла Тарсянина. При этом следует записать, что во времена его юности митраизм был в Тарсе основной религией. Павел едва ли мечтал о том, что его благонамеренные послания к тем, кого он обратил, когда-нибудь более поздние христиане будут считать «словом Божьим». Такие действующие из лучших побуждений учителя не должны отвечать за то, как в дальнейшем воспользовались этими писаниями их последователи.
98:7.9 (1084.7)
6. The personal viewpoint of Paul of Tarsus. And it should be recorded that Mithraism was the dominant religion of Tarsus during his adolescence. Paul little dreamed that his well-intentioned letters to his converts would someday be regarded by still later Christians as the “word of God.” Such well-meaning teachers must not be held accountable for the use made of their writings by later-day successors.
7. Философской мысли эллинистских народов от Александрии и Антиохи до Греции и от Греции до Сиракуз и Рима. Философия греков была больше созвучна версии христианства, выдвинутой Павлом, чем любой другой религиозной системе того времени, и стала важным фактором успеха христианства на Западе. Греческая философия в сочетании с теологией Павла по-прежнему формирует основу европейской этики.
98:7.10 (1084.8)
7. The philosophic thought of the Hellenistic peoples, from Alexandria and Antioch through Greece to Syracuse and Rome. The philosophy of the Greeks was more in harmony with Paul’s version of Christianity than with any other current religious system and became an important factor in the success of Christianity in the Occident. Greek philosophy, coupled with Paul’s theology, still forms the basis of European ethics.
По мере проникновения первоначальных учений Иисуса на Запад, они становились западными, и по мере того, как эти учения становились западными, они начинали терять свою потенциально универсальную привлекательность для всех рас и типов людей. Сегодня христианство стало религией, хорошо приспособленной к социальным, экономическим и политическим нравам белых рас. С тех пор оно давно перестало быть религией Иисуса, хотя по-прежнему героически изображает прекрасную религию об Иисусе для тех индивидуумов, кто искренне пытается следовать христианскому учению. Она прославила Иисуса как Христа, Мессию-помазанника Божьего, но в значительной степени забыла личное евангелие Учителя: Отцовство Бога и вселенское братство всех людей.
98:7.11 (1084.9)
As the original teachings of Jesus penetrated the Occident, they became Occidentalized, and as they became Occidentalized, they began to lose their potentially universal appeal to all races and kinds of men. Christianity, today, has become a religion well adapted to the social, economic, and political mores of the white races. It has long since ceased to be the religion of Jesus, although it still valiantly portrays a beautiful religion about Jesus to such individuals as sincerely seek to follow in the way of its teaching. It has glorified Jesus as the Christ, the Messianic anointed one from God, but has largely forgotten the Master’s personal gospel: the Fatherhood of God and the universal brotherhood of all men.
Такова длинная история об учениях Махивенты Мелхиседека на Урантии. Прошло почти четыре тысячи лет с тех пор, как этот чрезвычайный Сын Небадона явился на Урантию, и за это время учение «священника Эл-Элиона, Бога Всевышнего» проникло во все расы и народы. Причем Махивента с успехом достиг цели своего необычного пришествия, и когда Михаил приготовился явиться на Урантию, в сердцах мужчин и женщин уже существовало представление о Боге, то же самое представление о Боге, которое по-прежнему пламенеет в живом духовном опыте многочисленных детей Отца Всего Сущего, живущих своими увлекательными временными жизнями на планетах, вращающихся в космическом пространстве.
98:7.12 (1085.1)
And this is the long story of the teachings of Machiventa Melchizedek on Urantia. It is nearly four thousand years since this emergency Son of Nebadon bestowed himself on Urantia, and in that time the teachings of the “priest of El Elyon, the Most High God,” have penetrated to all races and peoples. And Machiventa was successful in achieving the purpose of his unusual bestowal; when Michael made ready to appear on Urantia, the God concept was existent in the hearts of men and women, the same God concept that still flames anew in the living spiritual experience of the manifold children of the Universal Father as they live their intriguing temporal lives on the whirling planets of space.