Книга Урантии
Чст IV. Жизнь и Учения Иисуса
Текст 182
В Гефсимании
В Гефсимании
Paper 182
In Gethsemane
In Gethsemane
В этот четверг примерно в десять часов вечера Иисус повел одиннадцать апостолов из дома Илии и Марии Марк обратно в лагерь в Гефсимании. Иоанн Марк с того дня в горах постоянно держал Иисуса в поле зрения. Пока Учитель был со своими апостолами в верхней комнате, Иоанн несколько часов отдыхал, однако, услышав, что они спускаются по лестнице, встал и, быстро накинув полотняный плащ, пошел за ними через город, за поток Кедрон в их уединенный лагерь, находившийся рядом с Гефсиманским садом. Всю эту ночь и следующий день Иоанн Марк оставался рядом с Иисусом, так что видел все, и слышал многое из того, что сказал Учитель с этого времени и до часа распятия.
182:0.1 (1963.1)
IT WAS about ten o’clock this Thursday night when Jesus led the eleven apostles from the home of Elijah and Mary Mark on their way back to the Gethsemane camp. Ever since that day in the hills, John Mark had made it his business to keep a watchful eye on Jesus. John, being in need of sleep, had obtained several hours of rest while the Master had been with his apostles in the upper room, but on hearing them coming downstairs, he arose and, quickly throwing a linen coat about himself, followed them through the city, over the brook Kidron, and on to their private encampment adjacent to Gethsemane Park. And John Mark remained so near the Master throughout this night and the next day that he witnessed everything and overheard much of what the Master said from this time on to the hour of the crucifixion.
Когда Иисус и одиннадцать апостолов возвращались в лагерь, апостолы начали интересоваться, почему столь долго отсутствует Иуда, и обсуждали друг с другом предсказание Учителя о том, что один из них его предаст, впервые заподозрив, что с Иудой Искариотом что-то неладно. Однако они не говорили об Иуде открыто, пока не дошли до лагеря и не увидели, что он их там не ждет и не встречает. Когда же все апостолы стали осаждать Андрея вопросами, чтобы узнать, что случилось с Иудой, их глава только отметил: «Не знаю, где Иуда, но боюсь, что он нас бросил».
182:0.2 (1963.2)
As Jesus and the eleven made their way back to camp, the apostles began to wonder about the meaning of Judas’s prolonged absence, and they spoke to one another concerning the Master’s prediction that one of them would betray him, and for the first time they suspected that all was not well with Judas Iscariot. But they did not engage in open comment about Judas until they reached the camp and observed that he was not there, waiting to receive them. When they all besieged Andrew to know what had become of Judas, their chief remarked only, “I do not know where Judas is, but I fear he has deserted us.”
Через несколько минут после прихода в лагерь, Иисус сказал апостолам: «Друзья и братья мои, уже совсем не долго осталось мне быть с вами, и я хочу, чтобы мы, уединившись, помолились нашему небесному Отцу ниспослать нам силу, которая бы нас укрепила в этот час и укрепляла бы впредь во всех делах, которые мы должны совершить во имя него».
182:1.1 (1963.3)
A few moments after arriving at camp, Jesus said to them: “My friends and brethren, my time with you is now very short, and I desire that we draw apart by ourselves while we pray to our Father in heaven for strength to sustain us in this hour and henceforth in all the work we must do in his name.”
Сказав это, Иисус, впереди всех, поднялся еще немного выше на Масличную гору и там, откуда был виден весь Иерусалим, повелел апостолам так же, как в день посвящения, встать вокруг него на колени на большом плоском камне, а затем, коленопреклоненный, в ореоле мягкого лунного света поднял глаза к небу и стал молиться:
182:1.2 (1963.4)
When Jesus had thus spoken, he led the way a short distance up on Olivet, and in full view of Jerusalem he bade them kneel on a large flat rock in a circle about him as they had done on the day of their ordination; and then, as he stood there in the midst of them glorified in the mellow moonlight, he lifted up his eyes toward heaven and prayed:
«Отец, мой час пришел; прославь же теперь Сына Твоего, да и Сын Твой прославит Тебя. Я знаю, что ты дал мне полную власть над всякой плотью в царстве моем, и я дам жизнь вечную всем, кто станет верующим сыном Бога. И эта жизнь вечная послужит тому, чтобы мои создания познали тебя как единственного истинного Бога и Отца всех и верили в того, кого ты послал в мир. Отец, я прославил тебя на земле и совершил дело, которое ты поручил мне исполнить. Я почти завершил мое пришествие к детям, сотворенным нами; мне остается лишь отдать свою жизнь во плоти. И ныне, Отец мой, прославь меня славою, которую ты дал мне прежде основания мира сего, и снова прими меня одесную тебя.
182:1.3 (1963.5)
“Father, my hour has come; now glorify your Son that the Son may glorify you. I know that you have given me full authority over all living creatures in my realm, and I will give eternal life to all who will become faith sons of God. And this is eternal life, that my creatures should know you as the only true God and Father of all, and that they should believe in him whom you sent into the world. Father, I have exalted you on earth and have accomplished the work which you gave me to do. I have almost finished my bestowal upon the children of our own creation; there remains only for me to lay down my life in the flesh. And now, O my Father, glorify me with the glory which I had with you before this world was and receive me once more at your right hand.
Я явил тебя людям, которых ты избрал от мира и дал мне. Они твои — как и всякая жизнь в руках твоих — ты дал их мне, и я жил среди них, уча их пути жизни, и они уверовали. Эти люди уразумели, что я исшел от тебя и что жизнь, которой я живу во плоти, нужна, дабы явить мирам Отца моего. Истину, которую ты дал мне, я им открыл. Эти друзья и посланцы мои, искренне избрали принять слово твое. Я сказал им, что исшел от тебя, что ты послал меня в этот мир и что я готовлюсь вернуться к тебе. Отец, молю об этих избранных. Молю же о них не так, как молил бы о мире, но как об избранных мною от мира представлять меня миру после того, как вернусь к делу твоему, как и я представлял тебя в этом мире, пребывая во плоти. Эти люди мои; ты дал их мне; но все мое всегда твое, и все, что было твоим, ты ныне сделал моим. Ты прославился во мне, и ныне молю, чтоб и мне удостоиться прославиться в этих людях. Более не могу быть в этом мире и скоро вернусь к делу, которое ты поручил мне исполнить. Я должен оставить этих людей представлять нас и наше царство среди людей. Отец, храни этих людей верными, пока я готовлюсь отдать свою жизнь во плоти. Помоги этим друзьям моим быть едиными в духе, как едины мы. Покуда я мог быть с ними, я мог их охранять и вести, но теперь я собираюсь уйти. Будь рядом с ними, Отец, пока мы не сможем послать нового учителя утешать и укреплять их.
182:1.4 (1964.1)
“I have manifested you to the men whom you chose from the world and gave to me. They are yours—as all life is in your hands—you gave them to me, and I have lived among them, teaching them the way of life, and they have believed. These men are learning that all I have comes from you, and that the life I live in the flesh is to make known my Father to the worlds. The truth which you have given to me I have revealed to them. These, my friends and ambassadors, have sincerely willed to receive your word. I have told them that I came forth from you, that you sent me into this world, and that I am about to return to you. Father, I do pray for these chosen men. And I pray for them not as I would pray for the world, but as for those whom I have chosen out of the world to represent me to the world after I have returned to your work, even as I have represented you in this world during my sojourn in the flesh. These men are mine; you gave them to me; but all things which are mine are ever yours, and all that which was yours you have now caused to be mine. You have been exalted in me, and I now pray that I may be honored in these men. I can no longer be in this world; I am about to return to the work you have given me to do. I must leave these men behind to represent us and our kingdom among men. Father, keep these men faithful as I prepare to yield up my life in the flesh. Help these, my friends, to be one in spirit, even as we are one. As long as I could be with them, I could watch over them and guide them, but now am I about to go away. Be near them, Father, until we can send the new teacher to comfort and strengthen them.
Ты дал мне двенадцать человек, и я сохранил их всех, кроме одного, сына погибели, который не желает более быть с нами. Эти люди слабы и немощны, но я знаю, что мы можем им доверять; я их проверил: они любят меня так же, как почитают тебя. И хотя им предстоит много пострадать за меня, но я хочу, чтобы они исполнились радостной уверенностью сыновства в царстве небесном. Людям этим передал я слово твое и научил их истине. Мир может возненавидеть их, как меня возненавидел, но я не прошу, чтобы ты взял их из мира, а прошу лишь о том, чтобы ты сохранил их от зла мира. Освяти их истиною; слово твое есть истина. И как ты послал меня в этот мир, так и я готовлюсь послать этих людей в мир. Ради них я жил среди людей и жизнь мою посвятил служению тебе, дабы вдохновить их очиститься истиной, которой я их научил, и любовью, которую я им открыл. Отец мой, я хорошо знаю, что мне нет нужды просить тебя хранить этих братьев после того, как уйду; я знаю, ты любишь их так же, как я, но делаю это, чтобы они могли лучше осознать, что Отец любит смертных людей, как любит их Сын.
182:1.5 (1964.2)
“You gave me twelve men, and I have kept them all save one, the son of revenge, who would not have further fellowship with us. These men are weak and frail, but I know we can trust them; I have proved them; they love me, even as they reverence you. While they must suffer much for my sake, I desire that they should also be filled with the joy of the assurance of sonship in the heavenly kingdom. I have given these men your word and have taught them the truth. The world may hate them, even as it has hated me, but I do not ask that you take them out of the world, only that you keep them from the evil in the world. Sanctify them in the truth; your word is truth. And as you sent me into this world, even so am I about to send these men into the world. For their sakes I have lived among men and have consecrated my life to your service that I might inspire them to be purified through the truth I have taught them and the love I have revealed to them. I well know, my Father, that there is no need for me to ask you to watch over these brethren after I have gone; I know you love them even as I, but I do this that they may the better realize the Father loves mortal men even as does the Son.
Ныне, Отец мой, молю тебя не только об этих одиннадцати, но и обо всех остальных, которые веруют теперь или, возможно, уверуют в евангелие царства по слову их будущего служения. Я хочу, чтобы все они были едины, как едины мы с тобой. Ты во мне, и я в тебе, и я хочу, чтобы так и эти верующие были в нас; чтобы и твой, и мой дух пребывали в них. Если дети мои будут едины, как едины мы, если они будут любить друг друга, как любил их я, тогда все люди поверят, что я исшел от тебя, и захотят принять откровение истины и славы, которое я сотворил. Славу, которую ты дал мне, я явил этим верующим. Как ты жил со мной в духе, так и я жил с ними во плоти. Как ты был со мною едино, так и я был едино с ними, и так едино с ними и в них всегда будет новый учитель. И все это я совершил, чтобы братья мои во плоти узнали, что Отец любит их, как любит их Сын, и что ты любишь их так, как меня любишь. Отец, трудись со мною, дабы спасти этих верующих, чтоб и они, спустя некоторое время, могли прийти и быть со мною во славе, а затем, идя дальше, слились с тобой в объятиях Рая. Те, кто служит со мной в унижении, чтобы были со мной во славе и увидели все, что ты дал в руки мои как вечный урожай семени, посеянного во времени в подобии смертной плоти. Я страстно желаю показать земным братьям моим славу, которую ты дал мне прежде основания этого мира. Мир же этот, Отче праведный, знает о тебе очень мало, но я знаю тебя и открыл тебя этим верующим; они же откроют имя твое другим поколениям. И ныне открою им, что ты будешь с ними в мире, как был ты со мною, — точно так же».
182:1.6 (1964.3)
“And now, my Father, I would pray not only for these eleven men but also for all others who now believe, or who may hereafter believe the gospel of the kingdom through the word of their future ministry. I want them all to be one, even as you and I are one. You are in me and I am in you, and I desire that these believers likewise be in us; that both of our spirits indwell them. If my children are one as we are one, and if they love one another as I have loved them, all men will then believe that I came forth from you and be willing to receive the revelation of truth and glory which I have made. The glory which you gave me I have revealed to these believers. As you have lived with me in spirit, so have I lived with them in the flesh. As you have been one with me, so have I been one with them, and so will the new teacher ever be one with them and in them. And all this have I done that my brethren in the flesh may know that the Father loves them even as does the Son, and that you love them even as you love me. Father, work with me to save these believers that they may presently come to be with me in glory and then go on to join you in the Paradise embrace. Those who serve with me in humiliation, I would have with me in glory so that they may see all you have given into my hands as the eternal harvest of the seed sowing of time in the likeness of mortal flesh. I long to show my earthly brethren the glory I had with you before the founding of this world. This world knows very little of you, righteous Father, but I know you, and I have made you known to these believers, and they will make known your name to other generations. And now I promise them that you will be with them in the world even as you have been with me—even so.”
Иисус молился о единстве своих последователей, но единообразия не желал. Грех порождает однообразную инерцию зла; праведность же пестует творческий дух индивидуального опыта в живых реалиях вечной истины и в нарастающем общении божественных духов Отца и Сына. В духовных отношениях верующего сына и божественного Отца не может быть догматической окончательности и сектантского сознания превосходства своей группы над другими.
182:1.8 (1965.2)
Jesus prayed for unity among his followers, but he did not desire uniformity. Sin creates a dead level of evil inertia, but righteousness nourishes the creative spirit of individual experience in the living realities of eternal truth and in the progressive communion of the divine spirits of the Father and the Son. In the spiritual fellowship of the believer-son with the divine Father there can never be doctrinal finality and sectarian superiority of group consciousness.
Во время последней молитвы с апостолами Учитель упомянул о том, что он явил миру имя Отца. И истинно это он свершил, явив Бога в своей совершенной жизни во плоти. Отец Небесный пытался явить себя Моисею, но сумел добиться лишь того, чтобы было сказано: «Я ЕСТЬ». Когда же он стал настаивать на дальнейшем откровении о себе, открылось лишь: «Я ЕСТЬ ТО, что Я ЕСТЬ». Однако когда Иисус завершил свою земную жизнь, имя Отца открылось настолько, что Учитель, который был воплощением Отца, истинно мог сказать:
182:1.9 (1965.3)
The Master, during the course of this final prayer with his apostles, alluded to the fact that he had manifested the Father’s name to the world. And that is truly what he did by the revelation of God through his perfected life in the flesh. The Father in heaven had sought to reveal himself to Moses, but he could proceed no further than to cause it to be said, “I AM.” And when pressed for further revelation of himself, it was only disclosed, “I AM that I AM.” But when Jesus had finished his earth life, this name of the Father had been so revealed that the Master, who was the Father incarnate, could truly say:
Апостолы были безмерно потрясены, когда, вернувшись в лагерь, не нашли там Иуды. Пока одиннадцать апостолов горячо спорили о своем собрате-апостоле, совершившем предательство, Давид Зеведеев и Иоанн Марк отвели Иисуса в сторону и рассказали ему, что в течение нескольких дней следили за Иудой и знают о его намерении предать Иисуса в руки врагов. Иисус их выслушал, но сказал лишь: «Друзья мои, с Сыном Человеческим не может ничего случиться, если на то нет воли Отца Небесного. Да не тревожатся сердца ваши; все, что произойдет, послужит славе Бога и спасению людей».
182:2.1 (1966.1)
The apostles were greatly shocked when they returned to their camp and found Judas absent. While the eleven were engaged in a heated discussion of their traitorous fellow apostle, David Zebedee and John Mark took Jesus to one side and revealed that they had kept Judas under observation for several days, and that they knew he intended to betray him into the hands of his enemies. Jesus listened to them but only said: “My friends, nothing can happen to the Son of Man unless the Father in heaven so wills. Let not your hearts be troubled; all things will work together for the glory of God and the salvation of men.”
Бодрое настроение Иисуса иссякало. В течение этого часа он становился все более и более серьезным, даже печальным. Апостолы же, чрезвычайно взволнованные, не желали возвращаться в свои шатры даже тогда, когда их об этом попросил сам Учитель. Закончив разговор с Давидом и Иоанном, он обратился с последними словами к одиннадцати апостолам и сказал: «Друзья мои, ложитесь спать. Приготовьтесь к завтрашним трудам. Помните: мы все должны подчиняться воле Отца Небесного. Мир мой оставляю вам». И, сказав это, жестом велел им идти в свои шатры, но когда те пошли, позвал Петра, Иакова и Иоанна и сказал: «Хочу, чтобы вы остались со мной ненадолго».
182:2.2 (1966.2)
The cheerful attitude of Jesus was waning. As the hour passed, he grew more and more serious, even sorrowful. The apostles, being much agitated, were loath to return to their tents even when requested to do so by the Master himself. Returning from his talk with David and John, he addressed his last words to all eleven, saying: “My friends, go to your rest. Prepare yourselves for the work of tomorrow. Remember, we should all submit ourselves to the will of the Father in heaven. My peace I leave with you.” And having thus spoken, he motioned them to their tents, but as they went, he called to Peter, James, and John, saying, “I desire that you remain with me for a little while.”
Апостолы уснули лишь потому, что были буквально измучены; с момента прихода в Иерусалим они постоянно недосыпали. Перед тем, как апостолы разошлись на ночлег, Симон Зилот всех их привел в свой шатер, где хранил мечи и другое оружие, и раздал каждому из них это боевое снаряжение. Все, кроме Нафанаила, приняли оружие и тотчас препоясались. Нафанаил же, отказавшись вооружаться, сказал: «Братья мои, Учитель неоднократно говорил нам, что царство его не от мира сего и что ученики его не должны сражаться мечом, чтобы совершить его установление. Я верю этому; и не думаю, что Учитель нуждается в том, чтобы мы мечом защищали его. Мы все видели его могучую силу и знаем, что он сам мог бы защитить себя от врагов своих, если бы того пожелал. Если же он не хочет сопротивляться врагам своим, значит, такое поведение отвечает его стремлению исполнить волю его Отца. Я буду молиться, но меч не возьму». Выслушав речь Нафанаила, Андрей вернул свой меч Симону Зилоту. Итак, когда они разошлись спать, девять из них были вооружены.
182:2.3 (1966.3)
The apostles fell asleep only because they were literally exhausted; they had been running short on sleep ever since their arrival in Jerusalem. Before they went to their separate sleeping quarters, Simon Zelotes led them all over to his tent, where were stored the swords and other arms, and supplied each of them with this fighting equipment. All of them received these arms and girded themselves therewith except Nathaniel. Nathaniel, in refusing to arm himself, said: “My brethren, the Master has repeatedly told us that his kingdom is not of this world, and that his disciples should not fight with the sword to bring about its establishment. I believe this; I do not think the Master needs to have us employ the sword in his defense. We have all seen his mighty power and know that he could defend himself against his enemies if he so desired. If he will not resist his enemies, it must be that such a course represents his attempt to fulfill his Father’s will. I will pray, but I will not wield the sword.” When Andrew heard Nathaniel’s speech, he handed his sword back to Simon Zelotes. And so nine of them were armed as they separated for the night.
После того, как восемь апостолов наконец разошлись на ночлег, и в то время, когда Петр, Иаков и Иоанн вместе ждали повеления Учителя, Иисус обратился к Давиду Зеведееву: «Пришли мне своего самого быстрого и надежного вестника». Когда же Давид привел Учителю некого Иакова, в прошлом скорохода в службе вестников между Иерусалимом и Вифсаидой, доставлявшей послания за ночь, Иисус обратился к нему и сказал: «Как можно скорее отправляйся в Филадельфию к Авениру и скажи: „Учитель шлет тебе пожелания мира и говорит, что настал час, когда он будет предан в руки врагов, которые его казнят, но он воскреснет из мертвых и незадолго до того, как идти к Отцу, явится тебе и тогда даст наставления на все время до того, как новый учитель поселится в сердцах ваших“». Когда же Иаков повторил это послание, Учитель, убедившись, что тот его верно запомнил, отправил его в путь и сказал: «Не бойся, Иаков, никто ничего не сможет сделать тебе, ибо этой ночью невидимый вестник будет бежать рядом с тобой».
182:2.5 (1966.5)
After the eight apostles had finally gone to their tents, and while Peter, James, and John were standing by to receive the Master’s orders, Jesus called to David Zebedee, “Send to me your most fleet and trustworthy messenger.” When David brought to the Master one Jacob, once a runner on the overnight messenger service between Jerusalem and Bethsaida, Jesus, addressing him, said: “In all haste, go to Abner at Philadelphia and say: ‘The Master sends greetings of peace to you and says that the hour has come when he will be delivered into the hands of his enemies, who will put him to death, but that he will rise from the dead and appear to you shortly, before he goes to the Father, and that he will then give you guidance to the time when the new teacher shall come to live in your hearts.’” And when Jacob had rehearsed this message to the Master’s satisfaction, Jesus sent him on his way, saying: “Fear not what any man may do to you, Jacob, for this night an unseen messenger will run by your side.”
Затем Иисус обратился к старшему из посещавших его греков, которые расположились с ними в одном лагере, и сказал: «Брат мой, пусть то, что вскоре произойдет, не тревожит тебя, ибо я тебя уже предостерег. Сын Человеческий по наущению врагов своих, первосвященников и правителей евреев, будет казнен, но я воскресну, чтобы недолго побыть с тобой, прежде чем отправиться к Отцу. Увидев же, что все сие произошло, восславь Бога и укрепи братьев твоих».
182:2.6 (1967.1)
Then Jesus turned to the chief of the visiting Greeks who were encamped with them, and said: “My brother, be not disturbed by what is about to take place since I have already forewarned you. The Son of Man will be put to death at the instigation of his enemies, the chief priests and the rulers of the Jews, but I will rise to be with you a short time before I go to the Father. And when you have seen all this come to pass, glorify God and strengthen your brethren.”
182:2.7 (1967.2)
In ordinary circumstances the apostles would have bidden the Master a personal good night, but this evening they were so preoccupied with the sudden realization of Judas’s desertion and so overcome by the unusual nature of the Master’s farewell prayer that they listened to his good-bye salutation and went away in silence.
Никто из апостолов не ожидал, что в ту ночь случится нечто из ряда вон выходящее, ибо было уже очень поздно. Они пошли спать, чтобы, встав рано утром, приготовиться к худшему. Апостолы думали, что первосвященники попытаются арестовать их Учителя рано утром, поскольку в день приготовления к Пасхе после полудня никакая мирская работа никогда не делалась. Лишь Давид Зеведеев и Иоанн Марк понимали, что враги Иисуса придут с Иудой именно этой ночью.
182:2.9 (1967.4)
None of the apostles expected anything out of the ordinary to happen that night since it was already so late. They sought sleep that they might rise up early in the morning and be prepared for the worst. They thought that the chief priests would seek to apprehend their Master early in the morning as no secular work was ever done after noon on the preparation day for the Passover. Only David Zebedee and John Mark understood that the enemies of Jesus were coming with Judas that very night.
В ту ночь Давид приготовился встать на страже на верхней тропе, которая вела к дороге из Вифании в Иерусалим, Иоанн же Марк должен был следить за дорогой, идущей вдоль потока Кедрон к Гефсимании. Перед тем, как приступить к исполнению добровольно взятой на себя обязанности охранять, Давид попрощался с Иисусом и сказал: «Учитель, мое служение у тебя принесло мне великую радость. Мои братья — твои апостолы, но я с наслаждением исполнял менее важные обязанности, как надлежит их исполнять, и когда ты уйдешь, буду тосковать по тебе всем сердцем своим». Тогда Иисус сказал Давиду: «Давид, сын мой, другие делали то, что им было приказано делать; ты же это служение исполнял по велению сердца, и я не оставил без внимания твою преданность. Ты тоже однажды будешь служить со мной в вечном царстве».
182:2.10 (1967.5)
David had arranged to stand guard that night on the upper trail which led to the Bethany-Jerusalem road, while John Mark was to watch along the road coming up by the Kidron to Gethsemane. Before David went to his self-imposed task of outpost duty, he bade farewell to Jesus, saying: “Master, I have had great joy in my service with you. My brothers are your apostles, but I have delighted to do the lesser things as they should be done, and I shall miss you with all my heart when you are gone.” And then said Jesus to David: “David, my son, others have done that which they were directed to do, but this service have you done of your own heart, and I have not been unmindful of your devotion. You, too, shall some day serve with me in the eternal kingdom.”
Тогда, готовясь охранять верхнюю тропу, Давид сказал Иисусу: «Знаешь, Учитель, я послал за твоей семьей и вестник принес известие, что сегодня ночью они уже в Иерихоне. Они будут здесь завтра до полудня, поскольку идти по этой страшной дороге ночью было бы для них опасно». И Иисус, посмотрев на Давида, сказал: «Да будет так, Давид».
182:2.11 (1967.6)
And then, as he prepared to go on watch by the upper trail, David said to Jesus: “You know, Master, I sent for your family, and I have word by a messenger that they are tonight in Jericho. They will be here early tomorrow forenoon since it would be dangerous for them to come up the bloody way by night.” And Jesus, looking down upon David, only said: “Let it be so, David.”
Когда Давид взошел на Масличную гору, Иоанн Марк встал на стражу у дороги, которая вдоль потока спускалась к Иерусалиму. И Иоанн оставался бы на этом посту, если бы не страстное желание быть рядом с Иисусом и знать, что происходит. Вскоре после того, как Давид оставил Иисуса, Иоанн Марк увидел, что Иисус с Петром, Иаковом и Иоанном ушли в близлежащую лощину и чувство преданности и любопытство настолько овладели им, что он бросил свой пост и последовал за ними, прячась в кустах, откуда видел и слышал все, что случилось в эти последние минуты в саду перед тем, как Иуда и вооруженные стражники явились арестовать Иисуса.
182:2.12 (1967.7)
When David had gone up Olivet, John Mark took up his vigil near the road which ran by the brook down to Jerusalem. And John would have remained at this post but for his great desire to be near Jesus and to know what was going on. Shortly after David left him, and when John Mark observed Jesus withdraw, with Peter, James, and John, into a near-by ravine, he was so overcome with combined devotion and curiosity that he forsook his sentinel post and followed after them, hiding himself in the bushes, from which place he saw and overheard all that transpired during those last moments in the garden and just before Judas and the armed guards appeared to arrest Jesus.
Когда в лагере все успокоилось и стихло, Иисус, взяв Петра, Иакова и Иоанна, проделал небольшой путь до близлежащей лощины, куда он прежде часто ходил молиться и общаться с Отцом. Три апостола не могли не заметить, что Иисус горестно угнетен; прежде они никогда не видели своего Учителя таким подавленным и печальным. Когда же они пришли к месту его поклонения, он велел трем апостолам сесть и бодрствовать вместе с ним, а сам отошел на небольшое расстояние молиться. И пал на землю, и молился: «Отец мой, я пришел в этот мир исполнить твою волю и сделал это. Я знаю, что настал час положить мою жизнь во плоти, и не уклоняюсь от этого, но хочу знать, что такова твоя воля, чтобы я пил чашу эту. Дай мне уверенность, что смерть моя угодна тебе, как угодна была моя жизнь».
182:3.1 (1968.2)
After all was still and quiet about the camp, Jesus, taking Peter, James, and John, went a short way up a near-by ravine where he had often before gone to pray and commune. The three apostles could not help recognizing that he was grievously oppressed; never before had they observed their Master to be so heavy-laden and sorrowful. When they arrived at the place of his devotions, he bade the three sit down and watch with him while he went off about a stone’s throw to pray. And when he had fallen down on his face, he prayed: “My Father, I came into this world to do your will, and so have I. I know that the hour has come to lay down this life in the flesh, and I do not shrink therefrom, but I would know that it is your will that I drink this cup. Send me the assurance that I will please you in my death even as I have in my life.”
Несколько минут Учитель оставался в молитвенной позе, а затем, подойдя к трем апостолам, нашел их спящими, ибо глаза их отяжелели, и они не могли бодрствовать. Разбудив их, Иисус сказал: «Что! Неужели и часа не могли вы бодрствовать со мной? Неужели не видите, что душа моя скорбит смертельно и что я нуждаюсь в вашей поддержке?» Когда трое очнулись ото сна, Учитель опять уединился и, пав на землю, снова молился: «Отец, я знаю, что возможно избежать сей чаши — ибо с тобой все возможно, — но я пришел исполнить волю твою, и хоть чаша сия горька, я ее буду пить, если такова твоя воля». Когда же он так молился, могущественный ангел опустился рядом с ним и, обратившись к нему, коснулся его и укрепил.
182:3.2 (1968.3)
The Master remained in a prayerful attitude for a few moments, and then, going over to the three apostles, he found them sound asleep, for their eyes were heavy and they could not remain awake. As Jesus awoke them, he said: “What! can you not watch with me even for one hour? Cannot you see that my soul is exceedingly sorrowful, even to death, and that I crave your companionship?” After the three had aroused from their slumber, the Master again went apart by himself and, falling down on the ground, again prayed: “Father, I know it is possible to avoid this cup—all things are possible with you—but I have come to do your will, and while this is a bitter cup, I would drink it if it is your will.” And when he had thus prayed, a mighty angel came down by his side and, speaking to him, touched him and strengthened him.
182:3.3 (1968.4)
When Jesus returned to speak with the three apostles, he again found them fast asleep. He awakened them, saying: “In such an hour I need that you should watch and pray with me—all the more do you need to pray that you enter not into temptation—wherefore do you fall asleep when I leave you?”
И затем Учитель в третий раз отошел и молился: «Отец, ты видишь моих спящих апостолов; помилуй их. Дух воистину бодр, плоть же немощна. Теперь же, Отец, если не может чаша сия миновать меня, я буду ее пить. Не моя воля, но твоя да будет». И, кончив молиться, минуту лежал, распростершись на земле. Когда же он встал и вернулся к своим апостолам, то снова нашел их спящими. Иисус посмотрел на них и с жестом сожаления ласково сказал: «Теперь продолжайте спать и почивать; время решений прошло. Ныне пришел час, в который Сын Человеческий будет предан в руки врагов своих». И, встряхнув их, чтобы разбудить, сказал: «Вставайте, пойдем обратно в лагерь, ибо вот, приблизился предающий меня, и настал час, когда стадо мое рассеется. Но об этом я уже вам рассказал».
182:3.4 (1968.5)
And then, for a third time, the Master withdrew and prayed: “Father, you see my sleeping apostles; have mercy upon them. The spirit is indeed willing, but the flesh is weak. And now, O Father, if this cup may not pass, then would I drink it. Not my will, but yours, be done.” And when he had finished praying, he lay for a moment prostrate on the ground. When he arose and went back to his apostles, once more he found them asleep. He surveyed them and, with a pitying gesture, tenderly said: “Sleep on now and take your rest; the time of decision is past. The hour is now upon us wherein the Son of Man will be betrayed into the hands of his enemies.” As he reached down to shake them that he might awaken them, he said: “Arise, let us be going back to the camp, for, behold, he who betrays me is at hand, and the hour has come when my flock shall be scattered. But I have already told you about these things.”
На протяжении тех лет, когда Иисус жил среди своих последователей, у них действительно было множество доказательств его божественной сущности, однако только теперь им предстояло увидеть новые свидетельства его человеческой природы. Накануне величайшего из всех откровений о его божественности — его воскресения — должны явиться величайшие доказательства его смертной природы — его унижение и распятие.
182:3.5 (1968.6)
During the years that Jesus lived among his followers, they did, indeed, have much proof of his divine nature, but just now are they about to witness new evidences of his humanity. Just before the greatest of all the revelations of his divinity, his resurrection, must now come the greatest proofs of his mortal nature, his humiliation and crucifixion.
Каждый раз, когда Иисус молился в саду, его человеческая природа еще прочнее овладевала его божественностью; его человеческая воля еще полнее соединялась с божественной волей Отца. Среди прочего, сказанного ему могущественным ангелом, были слова о том, что Отец желает, чтобы Сын его завершил свое земное пришествие, пройдя через тварный опыт смерти так же, как все смертные создания должны испытать материальный распад при переходе из бытия во времени в вечное совершенствование.
182:3.6 (1969.1)
Each time he prayed in the garden, his humanity laid a firmer faith-hold upon his divinity; his human will more completely became one with the divine will of his Father. Among other words spoken to him by the mighty angel was the message that the Father desired his Son to finish his earth bestowal by passing through the creature experience of death just as all mortal creatures must experience material dissolution in passing from the existence of time into the progression of eternity.
Ранее вечером пить чашу не казалось столь трудно; когда же человек Иисус простился со своими апостолами и отослал их спать, предстоящее испытание стало намного ужаснее. Иисус испытал естественные перепады настроения, свойственные всякому человеческому переживанию, и теперь был утомлен работой и изнурен долгими часами напряженного труда и болезненной тревоги, связанной с безопасностью его апостолов. Хотя ни один смертный и не может понять мыслей и чувств воплотившегося Сына Бога в такое время, как это, мы знаем, что он терпел великую муку и страдал от невыразимой печали, и пот огромными каплями стекал с лица его. Иисус наконец убедился, что Отец намерен позволить событиям развиваться своим естественным путем, и окончательно решился ради спасения себя самого не пользоваться своей властью владыки, которой он обладал как верховный глава вселенной.
182:3.7 (1969.2)
Earlier in the evening it had not seemed so difficult to drink the cup, but as the human Jesus bade farewell to his apostles and sent them to their rest, the trial grew more appalling. Jesus experienced that natural ebb and flow of feeling which is common to all human experience, and just now he was weary from work, exhausted from the long hours of strenuous labor and painful anxiety concerning the safety of his apostles. While no mortal can presume to understand the thoughts and feelings of the incarnate Son of God at such a time as this, we know that he endured great anguish and suffered untold sorrow, for the perspiration rolled off his face in great drops. He was at last convinced that the Father intended to allow natural events to take their course; he was fully determined to employ none of his sovereign power as the supreme head of a universe to save himself.
И вот собравшиеся воинства необъятного творения под временным совместным водительством Гавриила и Персонализированного Настройщика Иисуса парят над сим местом. Начальники же подразделений небесных армий были многократно предупреждены не вмешиваться в ход событий на земле, пока Иисус сам не прикажет им вмешаться.
182:3.8 (1969.3)
The assembled hosts of a vast creation are now hovered over this scene under the transient joint command of Gabriel and the Personalized Adjuster of Jesus. The division commanders of these armies of heaven have repeatedly been warned not to interfere with these transactions on earth unless Jesus himself should order them to intervene.
Переживания из-за расставания с апостолами отдались великой болью в человеческом сердце Иисуса; сия печаль любви мучила его и делала еще более трудной его встречу с такой смертью, которая, как он хорошо знал, ожидала его. Он сознавал, как слабы и как невежественны его апостолы, и боялся оставить их. Он хорошо знал, что пришло время его смерти, но его человеческое сердце хотело узнать, не возможен ли какой-нибудь правомерный путь избежать этого ужасного состояния страдания и скорби. Когда же сердце Иисуса, пытаясь найти выход, сделать этого не сумело, оно приготовилось пить чашу. Божественный ум Михаила знал, что для двенадцати апостолов он сделал все возможное; человеческое же сердце Иисуса желало сделать для них еще больше прежде, чем они останутся в мире одни. Сердце Иисуса сокрушалось; он истинно любил своих братьев. Он был оторван от своей семьи во плоти; один из его избранных сподвижников предавал его. Народ его отца Иосифа его отверг и тем самым привел конец своей особой миссией на земле. Душу Иисуса терзали обманутая любовь и отвергнутое милосердие. Это было одно из тех ужасных для человека мгновений, когда кажется, что все рушится с сокрушительной жестокостью и повергает в ужасную муку.
182:3.9 (1969.4)
The experience of parting with the apostles was a great strain on the human heart of Jesus; this sorrow of love bore down on him and made it more difficult to face such a death as he well knew awaited him. He realized how weak and how ignorant his apostles were, and he dreaded to leave them. He well knew that the time of his departure had come, but his human heart longed to find out whether there might not possibly be some legitimate avenue of escape from this terrible plight of suffering and sorrow. And when it had thus sought escape, and failed, it was willing to drink the cup. The divine mind of Michael knew he had done his best for the twelve apostles; but the human heart of Jesus wished that more might have been done for them before they should be left alone in the world. Jesus’ heart was being crushed; he truly loved his brethren. He was isolated from his family in the flesh; one of his chosen associates was betraying him. His father Joseph’s people had rejected him and thereby sealed their doom as a people with a special mission on earth. His soul was tortured by baffled love and rejected mercy. It was just one of those awful human moments when everything seems to bear down with crushing cruelty and terrible agony.
Человеческой природе Иисуса была небезразлична эта ситуация личного одиночества, публичного стыда и кажущейся неудачи его дела. Все эти чувства давили на него неописуемой тяжестью. В этой великой печали его ум возвращался ко дням детства в Назарете и к началу его трудов в Галилее. Во время сего великого испытания в уме Иисуса мелькали воспоминания о многочисленных приятных эпизодах его земного служения. Этими-то старыми воспоминаниями о Назарете, Капернауме, горе Ермон, восходах и закатах над мерцающим Галилейским морем он и утешал себя, укрепляя свое человеческое сердце и готовя его к встрече с изменником, который так скоро его предаст.
182:3.10 (1969.5)
Jesus’ humanity was not insensible to this situation of private loneliness, public shame, and the appearance of the failure of his cause. All these sentiments bore down on him with indescribable heaviness. In this great sorrow his mind went back to the days of his childhood in Nazareth and to his early work in Galilee. At the time of this great trial there came up in his mind many of those pleasant scenes of his earthly ministry. And it was from these old memories of Nazareth, Capernaum, Mount Hermon, and of the sunrise and sunset on the shimmering Sea of Galilee, that he soothed himself as he made his human heart strong and ready to encounter the traitor who should so soon betray him.
Перед приходом Иуды и отряда воинов Учитель полностью восстановил привычное для себя равновесие; дух возобладал над плотью; вера восторжествовала над всеми человеческими страхами или сомнениями. Верховное испытание всей сущности человеческой природы состоялось и было достойно выдержано. Сын Человеческий снова приготовился встретить своих врагов хладнокровно и в полной уверенности в своей неуязвимости как смертный человек, целиком посвятивший себя исполнению воли своего Отца.
182:3.11 (1969.6)
Before Judas and the soldiers arrived, the Master had fully regained his customary poise; the spirit had triumphed over the flesh; faith had asserted itself over all human tendencies to fear or entertain doubt. The supreme test of the full realization of the human nature had been met and acceptably passed. Once more the Son of Man was prepared to face his enemies with equanimity and in the full assurance of his invincibility as a mortal man unreservedly dedicated to the doing of his Father’s will.