Книга Урантии
Чст IV. Жизнь и Учения Иисуса
Текст 186
Перед распятием
Перед распятием
Paper 186
Just Before the Crucifixion
Just Before the Crucifixion
Когда Иисуса его обвинители вели к Ироду, Учитель повернулся к апостолу Иоанну и сказал: «Иоанн, ты больше ничего не можешь сделать для меня. Пойди к моей матери и приведи ее, чтобы мы увиделись с ней прежде, чем я умру». Услышав просьбу Учителя, Иоанн, хотя и не желал оставлять его одного среди врагов, поспешил в Вифанию, где в доме у Марфы и Марии, сестер Лазаря, которого Иисус воскресил из мертвых, собралась и ждала вестей вся семья Иисуса.
186:0.1 (1997.1)
AS JESUS and his accusers started off to see Herod, the Master turned to the Apostle John and said: “John, you can do no more for me. Go to my mother and bring her to see me ere I die.” When John heard his Master’s request, although reluctant to leave him alone among his enemies, he hastened off to Bethany, where the entire family of Jesus was assembled in waiting at the home of Martha and Mary, the sisters of Lazarus whom Jesus raised from the dead.
Несколько раз в это утро вестники приносили Марфе и Марии известия о ходе суда над Иисусом. Но семья Иисуса добралась до Вифании всего за несколько минут до прихода Иоанна, передавшего пожелание Иисуса увидеться со своей матерью прежде, чем его предадут смерти. После того, как Иоанн Зеведеев рассказал им обо всем, что произошло с момента ареста Иисуса в полночь, Мария, его мать, в сопровождении Иоанна тут же отправилась к своему старшему сыну. К тому времени, когда Мария и Иоанн добрались до города, Иисус под конвоем римских солдат, которые должны были его распять, уже дошел до Голгофы.
186:0.2 (1997.2)
Several times during the morning, messengers had brought news to Martha and Mary concerning the progress of Jesus’ trial. But the family of Jesus did not reach Bethany until just a few minutes before John arrived bearing the request of Jesus to see his mother before he was put to death. After John Zebedee had told them all that had happened since the midnight arrest of Jesus, Mary his mother went at once in the company of John to see her eldest son. By the time Mary and John reached the city, Jesus, accompanied by the Roman soldiers who were to crucify him, had already arrived at Golgotha.
Когда Мария, мать Иисуса, собралась идти с Иоанном к своему сыну, его сестра Руфь не захотела остаться в Вифании с остальными родственниками. Увидев, что она решила сопровождать мать, с ней пошел ее брат Иуда. Остальные члены семьи Учителя под опекой Иакова остались в Вифании, и вестники Давида Зеведеева почти ежечасно приносили им известия о ходе этого ужасного события — предания смерти их старшего брата, Иисуса из Назарета.
186:0.3 (1997.3)
When Mary the mother of Jesus started out with John to go to her son, his sister Ruth refused to remain behind with the rest of the family. Since she was determined to accompany her mother, her brother Jude went with her. The rest of the Master’s family remained in Bethany under the direction of James, and almost every hour the messengers of David Zebedee brought them reports concerning the progress of that terrible business of putting to death their eldest brother, Jesus of Nazareth.
В эту пятницу около половины девятого утра Пилат закончил слушание дела Иисуса, и Учитель был передан под конвой римским солдатам, которые должны были распять его. Как только римляне забрали Иисуса, начальник еврейской стражи и его люди отправились обратно в храм, в свой штаб. Первосвященник и остальные члены синедриона сразу вслед за стражниками пошли к своему обычному месту встреч, в расположенный в храме зал из тесаного камня. Здесь уже собрались и другие члены синедриона, ожидающие известий о том, как обошлись с Иисусом. Пока Каиафа рассказывал членам синедриона о суде над Иисусом и вынесенном ему приговоре, к ним пришел Иуда, чтобы получить свою награду за то участие, которое он принял в аресте Учителя и судилище над ним.
186:1.1 (1997.4)
It was about half past eight o’clock this Friday morning when the hearing of Jesus before Pilate was ended and the Master was placed in the custody of the Roman soldiers who were to crucify him. As soon as the Romans took possession of Jesus, the captain of the Jewish guards marched with his men back to their temple headquarters. The chief priest and his Sanhedrist associates followed close behind the guards, going directly to their usual meeting place in the hall of hewn stone in the temple. Here they found many other members of the Sanhedrin waiting to learn what had been done with Jesus. As Caiaphas was engaged in making his report to the Sanhedrin regarding the trial and condemnation of Jesus, Judas appeared before them to claim his reward for the part he had played in his Master’s arrest and sentence of death.
Все эти евреи испытывали отвращение к Иуде; они смотрели на предателя с крайним презрением. Во время суда Каиафы над Иисусом и когда Иисус предстал перед Пилатом, совесть Иуды терзало сознание своего предательского поведения. И в то же время он все больше разочаровывался относительно награды, которую ему предстояло получить за предательство Иисуса. Ему не понравилась холодность и отчужденность еврейских властей предержащих; тем не менее он ожидал щедрой награды за свое подлое поведение. Он мечтал, как его призовут на общее собрание всего синедриона, где он будет выслушивать похвалы и получит подобающие награды в знак признательности за великую услугу, как ему хотелось верить, оказанную им своей нации. Поэтому вообразите величайшее изумление этого себялюбивого предателя, когда слуга первосвященника, похлопав его по плечу, отозвал из зала и сказал: «Иуда, мне поручили заплатить тебе за предательство Иисуса. Вот твоя награда». И сказав это, слуга Каиафы передал Иуде мешочек с тридцатью серебряными монетами — в то время цена хорошего здорового раба.
186:1.2 (1997.5)
All of these Jews loathed Judas; they looked upon the betrayer with only feelings of utter contempt. Throughout the trial of Jesus before Caiaphas and during his appearance before Pilate, Judas was pricked in his conscience about his traitorous conduct. And he was also beginning to become somewhat disillusioned regarding the reward he was to receive as payment for his services as Jesus’ betrayer. He did not like the coolness and aloofness of the Jewish authorities; nevertheless, he expected to be liberally rewarded for his cowardly conduct. He anticipated being called before the full meeting of the Sanhedrin and there hearing himself eulogized while they conferred upon him suitable honors in token of the great service which he flattered himself he had rendered his nation. Imagine, therefore, the great surprise of this egotistic traitor when a servant of the high priest, tapping him on the shoulder, called him just outside the hall and said: “Judas, I have been appointed to pay you for the betrayal of Jesus. Here is your reward.” And thus speaking, the servant of Caiaphas handed Judas a bag containing thirty pieces of silver—the current price of a good, healthy slave.
Иуда был потрясен, ошеломлен. Он было бросился обратно в зал, но его не впустил привратник. Он хотел обратиться к синедриону, но его не пожелали даже видеть. Иуда не мог поверить, что правители евреев могли позволить ему предать своих друзей и Учителя, а взамен предложить награду — тридцать серебряных монет. Он был унижен, совершенно разочарован и абсолютно раздавлен. Он шел прочь от храма, словно в трансе. Машинально опустил мешочек с деньгами в свой глубокий карман, тот самый карман, в котором так долго носил апостольскую казну. И побрел из города вслед за толпами, направлявшимися смотреть на распятие.
186:1.3 (1998.1)
Judas was stunned, dumfounded. He rushed back to enter the hall but was debarred by the doorkeeper. He wanted to appeal to the Sanhedrin, but they would not admit him. Judas could not believe that these rulers of the Jews would allow him to betray his friends and his Master and then offer him as a reward thirty pieces of silver. He was humiliated, disillusioned, and utterly crushed. He walked away from the temple, as it were, in a trance. He automatically dropped the money bag in his deep pocket, that same pocket wherein he had so long carried the bag containing the apostolic funds. And he wandered out through the city after the crowds who were on their way to witness the crucifixions.
Издали Иуда увидел, как поднимают крест, к которому гвоздями был прибит Иисус, и, увидев это, он бросился обратно к храму и, прорвавшись мимо привратника, оказался перед синедрионом, который все еще продолжал свое заседание. Изменник еле дышал, совершенно обезумел и с трудом выдавил слова: «Я согрешил, предав кровь невинную. Вы оскорбили меня. В награду за мою службу вы дали мне деньги — цену раба. Я раскаиваюсь в содеянном; вот ваши деньги. Я хочу избавиться от вины за содеянное».
186:1.4 (1998.2)
From a distance Judas saw them raise the cross piece with Jesus nailed thereon, and upon sight of this he rushed back to the temple and, forcing his way past the doorkeeper, found himself standing in the presence of the Sanhedrin, which was still in session. The betrayer was well-nigh breathless and highly distraught, but he managed to stammer out these words: “I have sinned in that I have betrayed innocent blood. You have insulted me. You have offered me as a reward for my service, money—the price of a slave. I repent that I have done this; here is your money. I want to escape the guilt of this deed.”
186:1.5 (1998.3)
When the rulers of the Jews heard Judas, they scoffed at him. One of them sitting near where Judas stood, motioned that he should leave the hall and said: “Your Master has already been put to death by the Romans, and as for your guilt, what is that to us? See you to that—and begone!”
Выйдя из зала синедриона, Иуда достал из мешочка тридцать сребреников, швырнул их, и они разлетелись по полу храма. Когда изменник вышел из храма, он был вне себя. Только теперь Иуда стал постигать истинную сущность греха. Исчезли все очарование, вся прелесть и упоительность греха. Теперь грешник остался один на один с обвинительным приговором своей утратившей иллюзии и разочарованной души. Грех был чарующ и манящ в момент совершения, но теперь надлежало встретиться с лишенными всякой романтики, неприкрытыми последствиями.
186:1.6 (1998.4)
As Judas left the Sanhedrin chamber, he removed the thirty pieces of silver from the bag and threw them broadcast over the temple floor. When the betrayer left the temple, he was almost beside himself. Judas was now passing through the experience of the realization of the true nature of sin. All the glamor, fascination, and intoxication of wrongdoing had vanished. Now the evildoer stood alone and face to face with the judgment verdict of his disillusioned and disappointed soul. Sin was bewitching and adventurous in the committing, but now must the harvest of the naked and unromantic facts be faced.
Этот бывший посланец царства небесного на земле шел теперь по улицам Иерусалима покинутый и одинокий. Его отчаяние было ужасным и почти безысходным. Он брел все дальше по городу, вышел за его стены, спустился в страшно уединенное место долины Геенна, вскарабкался на крутой склон скалы, взял пояс от своего плаща, привязал один его конец к небольшому деревцу, другим концом обвязал свою шею и прыгнул в пропасть, повиснув над ней. Но прежде, чем наступила смерть, завязанный его дрожащими пальцами узел развязался, и предатель, упав вниз на острые камни, разбился насмерть.
186:1.7 (1998.5)
This onetime ambassador of the kingdom of heaven on earth now walked through the streets of Jerusalem, forsaken and alone. His despair was desperate and well-nigh absolute. On he journeyed through the city and outside the walls, on down into the terrible solitude of the valley of Hinnom, where he climbed up the steep rocks and, taking the girdle of his cloak, fastened one end to a small tree, tied the other about his neck, and cast himself over the precipice. Ere he was dead, the knot which his nervous hands had tied gave way, and the betrayer’s body was dashed to pieces as it fell on the jagged rocks below.
Представ перед судом синедриона, Иисус не стал оспаривать показания лжесвидетелей. Лишь на один вопрос он всегда отвечал, задавал ли его друг или враг, а именно, на вопрос о его природе и о божественности его миссии на земле. Когда его спрашивали, действительно ли он Сын Бога, он неизменно давал ответ. Он упорно отказывался говорить в присутствии любопытного и безнравственного Ирода. Перед Пилатом он говорил только тогда, когда полагал, что его слова могут помочь Пилату или любому другому искреннему человеку лучше узнать истину. Иисус учил своих апостолов, что бесполезно метать жемчуг перед свиньями, и теперь сам руководствовался тем, чему учил. Его поведение в этот момент являло собой пример терпеливой смиренности человеческой природы вкупе с величественным и безмолвным достоинством божественной природы. Он был готов обсудить с Пилатом любой вопрос, связанный с выдвинутыми против него политическими обвинениями, — любой вопрос, который, по его мнению, входил в компетенцию правителя.
186:2.2 (1999.2)
Before the Sanhedrist court Jesus declined to make replies to the testimony of perjured witnesses. There was but one question which would always elicit an answer, whether asked by friend or foe, and that was the one concerning the nature and divinity of his mission on earth. When asked if he were the Son of God, he unfailingly made reply. He steadfastly refused to speak when in the presence of the curious and wicked Herod. Before Pilate he spoke only when he thought that Pilate or some other sincere person might be helped to a better knowledge of the truth by what he said. Jesus had taught his apostles the uselessness of casting their pearls before swine, and he now dared to practice what he had taught. His conduct at this time exemplified the patient submission of the human nature coupled with the majestic silence and solemn dignity of the divine nature. He was altogether willing to discuss with Pilate any question related to the political charges brought against him—any question which he recognized as belonging to the governor’s jurisdiction.
Иисус был убежден, что воля Отца такова, что ему следует подчиниться естественному и нормальному ходу земных событий, как должны подчиняться им все прочие смертные, и поэтому он отказался использовать даже свои чисто человеческие способности, например, убедительное красноречие, которое могло бы повлиять на исход интриг социально близоруких и духовно слепых своих смертных собратьев. Хотя Иисус жил и умер на Урантии, весь его человеческий жизненный путь от начала и до конца был наглядным примером, имеющим цель повлиять на всю созданную и непрерывно поддерживаемую им вселенную и наставить ее.
186:2.3 (1999.3)
Jesus was convinced that it was the will of the Father that he submit himself to the natural and ordinary course of human events just as every other mortal creature must, and therefore he refused to employ even his purely human powers of persuasive eloquence to influence the outcome of the machinations of his socially nearsighted and spiritually blinded fellow mortals. Although Jesus lived and died on Urantia, his whole human career, from first to last, was a spectacle designed to influence and instruct the entire universe of his creation and unceasing upholding.
Иисус воспитал в себе такие качества человеческого характера, которые позволяли сохранять самообладание и достоинство перед лицом непрерывных и беспричинных нападок. Его невозможно было запугать. Когда слуга Анны первым обрушился на него, он лишь заметил, что будет уместнее выслушать свидетелей, которые могут давать показания против него должным образом.
186:2.5 (1999.5)
Jesus had acquired that type of human character which could preserve its composure and assert its dignity in the face of continued and gratuitous insult. He could not be intimidated. When first assaulted by the servant of Annas, he had only suggested the propriety of calling witnesses who might duly testify against him.
Учитель ни разу не проявил ни малейшего интереса к добронамеренным, но вялым попыткам Пилата освободить его. В действительности, ему было жаль Пилата, и он пытался просветить его пребывающий во тьме разум. Он с полным безразличием отнесся ко всем призывам римского правителя к евреям снять свои обвинения, выдвинутые против него. На протяжении всего скорбного испытания он вел себя со скромным достоинством и непоказным величием. Он даже отказался подозревать своих будущих убийц в неискренности, когда те спрашивали его, действительно ли он «царь евреев». С небольшими оговорками, он не возражал против этого титула, зная, что, хотя они решили отвергнуть его, он — единственный, кто мог бы дать нации подлинное руководство, даже в духовном смысле.
186:2.8 (1999.8)
The Master never displayed the least interest in Pilate’s well-meant but halfhearted efforts to effect his release. He really pitied Pilate and sincerely endeavored to enlighten his darkened mind. He was wholly passive to all the Roman governor’s appeals to the Jews to withdraw their criminal charges against him. Throughout the whole sorrowful ordeal he bore himself with simple dignity and unostentatious majesty. He would not so much as cast reflections of insincerity upon his would-be murderers when they asked if he were “king of the Jews.” With but little qualifying explanation he accepted the designation, knowing that, while they had chosen to reject him, he would be the last to afford them real national leadership, even in a spiritual sense.
На судах Иисус говорил мало, но достаточно, чтобы показать всем смертным, какой характер может воспитать в себе человек в единстве с Богом, и открыть всей вселенной, как Бог может являть себя в жизни своего создания, когда это создание воистину стремится исполнять волю Отца, становясь, таким образом, деятельным сыном живого Бога.
186:2.9 (2000.1)
Jesus said little during these trials, but he said enough to show all mortals the kind of human character man can perfect in partnership with God and to reveal to all the universe the manner in which God can become manifest in the life of the creature when such a creature truly chooses to do the will of the Father, thus becoming an active son of the living God.
Его любовь к невежественным смертным в полной мере проявилась в его терпении и величайшем самообладании несмотря на глумление, побои и понукания грубых солдат и бездумных слуг. Он не разгневался даже тогда, когда они завязали ему глаза и, издевательски ударяя его по лицу, восклицали: «Прореки нам, кто ударил тебя».
186:2.10 (2000.2)
His love for ignorant mortals is fully disclosed by his patience and great self-possession in the face of the jeers, blows, and buffetings of the coarse soldiers and the unthinking servants. He was not even angry when they blindfolded him and, derisively striking him in the face, exclaimed: “Prophesy to us who it was that struck you.”
Пилат был более прав, нежели сам это понимал, когда после бичевания Иисуса указал на него толпе, воскликнув: «Смотрите, се человек!» Едва ли мог себе представить охваченный страхом римский правитель, что вселенная замерла в тот самый момент, напряженно вглядываясь в невероятное зрелище того, как их возлюбленный Повелитель подвергается унизительным насмешкам и побоям своих темных и опустившихся смертных подданных. И слова Пилата отдались эхом по всему Небадону: «Смотрите, се Бог и человек!» С того дня бесчисленные миллионы по всей вселенной вечно продолжали взирать на этого человека, а Бог Хавоны, верховный правитель вселенной вселенных, признает этого человека из Назарета воплощением идеала смертных созданий этой локальной пространственно-временной вселенной. Всю свою несравненную жизнь он постоянно открывал человеку Бога. Теперь, во время завершающих событий его земного жизненного пути и последующей смерти, он по-новому и трогательно открыл человека Богу.
186:2.11 (2000.3)
Pilate spoke more truly than he knew when, after Jesus had been scourged, he presented him before the multitude, exclaiming, “Behold the man!” Indeed, the fear-ridden Roman governor little dreamed that at just that moment the universe stood at attention, gazing upon this unique scene of its beloved Sovereign thus subjected in humiliation to the taunts and blows of his darkened and degraded mortal subjects. And as Pilate spoke, there echoed throughout all Nebadon, “Behold God and man!” Throughout a universe, untold millions have ever since that day continued to behold that man, while the God of Havona, the supreme ruler of the universe of universes, accepts the man of Nazareth as the satisfaction of the ideal of the mortal creatures of this local universe of time and space. In his matchless life he never failed to reveal God to man. Now, in these final episodes of his mortal career and in his subsequent death, he made a new and touching revelation of man to God.
Вскоре после того, как Иисус по завершении рассмотрения его дела Пилатом был передан римским солдатам, к Гефсимании спешно направился отряд храмовых стражников, чтобы разогнать или схватить последователей Иисуса. Но эти последователи рассеялись еще задолго до их прихода. Апостолы скрылись в условленных тайных местах; греки разделились и отправились в Иерусалим по разным домам; остальные ученики также скрылись. Зеведеев был уверен, что враги Иисуса вернутся; поэтому он заранее перенес пять или шесть шатров вверх по лощине, к тому месту, куда Учитель так часто удалялся для молитвы и поклонения. Здесь он предполагал спрятаться и, в то же самое время, устроить центр, или место встречи для отряда вестников. Едва Давид покинул лагерь, как явились храмовые стражники. Никого там не обнаружив, они удовольствовались тем, что подожгли лагерь, а затем поспешили обратно в храм. Выслушав их доклад, синедрион был удовлетворен тем, что последователи Иисуса настолько сильно напуганы и подавлены, что не стоит опасаться мятежа или попыток освободить Иисуса из рук палачей. Наконец-то они могли вздохнуть свободно, и поэтому все разошлись и отправились, каждый своим путем, готовиться к Пасхе.
186:3.1 (2000.4)
Shortly after Jesus was turned over to the Roman soldiers at the conclusion of the hearing before Pilate, a detachment of the temple guards hastened out to Gethsemane to disperse or arrest the followers of the Master. But long before their arrival these followers had scattered. The apostles had retired to designated hiding places; the Greeks had separated and gone to various homes in Jerusalem; the other disciples had likewise disappeared. David Zebedee believed that Jesus’ enemies would return; so he early removed some five or six tents up the ravine near where the Master so often retired to pray and worship. Here he proposed to hide and at the same time maintain a center, or co-ordinating station, for his messenger service. David had hardly left the camp when the temple guards arrived. Finding no one there, they contented themselves with burning the camp and then hastened back to the temple. On hearing their report, the Sanhedrin was satisfied that the followers of Jesus were so thoroughly frightened and subdued that there would be no danger of an uprising or any attempt to rescue Jesus from the hands of his executioners. They were at last able to breathe easily, and so they adjourned, every man going his way to prepare for the Passover.
Как только Пилат передал Иисуса римским солдатам для распятия, к Гефсимании спешно направился вестник, чтобы сообщить обо всем Давиду, и через пять минут гонцы уже были на пути к Вифсаиде, Пелле, Филадельфии, Сидону, Сихему, Хеврону, Дамаску и Александрии. И эти вестники несли сообщение, что Иисус вот-вот будет распят римлянами по настоятельному требованию правителей евреев.
186:3.2 (2000.5)
As soon as Jesus was turned over to the Roman soldiers by Pilate for crucifixion, a messenger hastened away to Gethsemane to inform David, and within five minutes runners were on their way to Bethsaida, Pella, Philadelphia, Sidon, Shechem, Hebron, Damascus, and Alexandria. And these messengers carried the news that Jesus was about to be crucified by the Romans at the insistent behest of the rulers of the Jews.
На протяжении всего этого трагического дня вплоть до известия о том, что Учителя положили в гробницу, Давид каждые полчаса посылал вестников с новостями к апостолам, к грекам и к земной семье Иисуса, собравшейся в доме у Лазаря в Вифании. Когда вестники отправились с сообщением, что Иисуса похоронили, Давид распустил свой отряд местных гонцов на празднование Пасхи и последующий субботний отдых, велев им в воскресенье утром незаметно прийти к нему в дом Никодима, где он намеревался переждать несколько дней вместе с Андреем и Симоном Петром.
186:3.3 (2001.1)
Throughout this tragic day, until the message finally went forth that the Master had been laid in the tomb, David sent messengers about every half hour with reports to the apostles, the Greeks, and Jesus’ earthly family, assembled at the home of Lazarus in Bethany. When the messengers departed with the word that Jesus had been buried, David dismissed his corps of local runners for the Passover celebration and for the coming Sabbath of rest, instructing them to report to him quietly on Sunday morning at the home of Nicodemus, where he proposed to go in hiding for a few days with Andrew and Simon Peter.
Давид Зеведеев, с его своеобразным складом ума, единственный из близких учеников Иисуса был настроен буквально и прямо понимать утверждение Учителя, что он умрет и «снова воскреснет на третий день». Давид некогда слышал от него это пророчество и, имея рационалистичный склад ума, намеревался теперь собрать своих вестников рано утром в воскресенье в доме у Никодима, чтобы они были под рукой и могли бы быстро разнести весть, если Иисус восстанет из мертвых. Вскоре Давид обнаружил, что никто из последователей Иисуса не надеется на такое скорое воскресение его из мертвых; поэтому он особенно и не говорил ни о своем убеждении, и ни о сборе рано утром в воскресенье всего отряда вестников никому, кроме гонцов, посланных в пятницу утром в отдаленные города и места, где собрались верующие.
186:3.4 (2001.2)
This peculiar-minded David Zebedee was the only one of the leading disciples of Jesus who was inclined to take a literal and plain matter-of-fact view of the Master’s assertion that he would die and “rise again on the third day.” David had once heard him make this prediction and, being of a literal turn of mind, now proposed to assemble his messengers early Sunday morning at the home of Nicodemus so that they would be on hand to spread the news in case Jesus rose from the dead. David soon discovered that none of Jesus’ followers were looking for him to return so soon from the grave; therefore did he say little about his belief and nothing about the mobilization of all his messenger force on early Sunday morning except to the runners who had been dispatched on Friday forenoon to distant cities and believer centers.
После того, как Пилат умыл руки перед толпой, стремясь таким образом снять с себя вину за предание невинного человека распятию только потому, что боялся противостоять шумным требованиям правителей евреев, он приказал передать Учителя римским солдатам и дал указание их командиру распять его немедленно. Забрав Иисуса, солдаты отвели его во двор претории, сняли багряницу, надетую на него Иродом, и одели его в его собственные одежды. Солдаты поддразнивали и осмеивали его, но больше не причиняли ему физическую боль. Теперь Иисус был один с этими римскими солдатами. Его друзья скрывались; его враги разошлись; даже Иоанна Зеведеева больше не было подле него.
186:4.1 (2001.4)
After Pilate had washed his hands before the multitude, thus seeking to escape the guilt of delivering up an innocent man to be crucified just because he feared to resist the clamor of the rulers of the Jews, he ordered the Master turned over to the Roman soldiers and gave the word to their captain that he was to be crucified immediately. Upon taking charge of Jesus, the soldiers led him back into the courtyard of the praetorium, and after removing the robe which Herod had put on him, they dressed him in his own garments. These soldiers mocked and derided him, but they did not inflict further physical punishment. Jesus was now alone with these Roman soldiers. His friends were in hiding; his enemies had gone their way; even John Zebedee was no longer by his side.
Пилат передал Иисуса солдатам в начале девятого, а около девяти они уже шли к месту распятия. В эти более чем полчаса Иисус не проронил ни слова. Управление огромной вселенной практически остановилось. Гавриил и главные правители Небадона или собрались на Урантии, или же их внимание было приковано к космическим сообщениям архангелов, и они старались постоянно быть в курсе того, что происходит с Сыном Человеческим на Урантии.
186:4.2 (2001.5)
It was a little after eight o’clock when Pilate turned Jesus over to the soldiers and a little before nine o’clock when they started for the scene of the crucifixion. During this period of more than half an hour Jesus never spoke a word. The executive business of a great universe was practically at a standstill. Gabriel and the chief rulers of Nebadon were either assembled here on Urantia, or else they were closely attending upon the space reports of the archangels in an effort to keep advised as to what was happening to the Son of Man on Urantia.
Они задержались и не ушли вместе с Иисусом к месту распятия, главным образом, из-за того, что командир в последний момент принял решение взять с собой двух приговоренных к смерти воров; поскольку Иисус должен был быть распят в то утро, римский командир решил, что и еще двоих вполне можно было бы казнить вместе с ним, не дожидаясь конца празднования Пасхи.
186:4.4 (2001.7)
Much of the delay in starting off with Jesus for the site of the crucifixion was due to the last-minute decision of the captain to take along two thieves who had been condemned to die; since Jesus was to be crucified that morning, the Roman captain thought these two might just as well die with him as wait for the end of the Passover festivities.
Между смертью Иисуса и еврейской Пасхой нет прямой связи. Правда, Учитель закончил свою жизнь во плоти именно в этот день, в день приготовлений к еврейской Пасхе, примерно в то время, когда в храме приносили в жертву пасхальных ягнят. Но совпадение этих событий никоим образом не означает, что смерть Сына Человеческого на земле имеет какую-то связь с еврейским жертвенным ритуалом. Иисус был евреем, но как Сын Человеческий он был смертным из сфер. События, о которых уже было рассказано и которые привели к близящемуся распятию Учителя, достаточно ясно показывают, что его смерть почти в это время была событием естественным и обусловленным исключительно человеческими действиями.
186:5.1 (2002.2)
There is no direct relation between the death of Jesus and the Jewish Passover. True, the Master did lay down his life in the flesh on this day, the day of the preparation for the Jewish Passover, and at about the time of the sacrificing of the Passover lambs in the temple. But this coincidental occurrence does not in any manner indicate that the death of the Son of Man on earth has any connection with the Jewish sacrificial system. Jesus was a Jew, but as the Son of Man he was a mortal of the realms. The events already narrated and leading up to this hour of the Master’s impending crucifixion are sufficient to indicate that his death at about this time was a purely natural and man-managed affair.
Человек, а не Бог замыслил и привел в исполнение казнь Иисуса на кресте. Правда, Отец не стал вмешиваться в ход человеческих событий на Урантии, но ведь Райский Отец не санкционировал, не требовал и не желал той смерти своего Сына, которой он был предан на земле. Бесспорно, так или иначе, рано или поздно Иисусу пришлось бы лишиться своего смертного тела, обретенного при воплощении во плоти, но он мог сделать это множеством способов без того, чтобы умирать на кресте рядом с двумя ворами. Все это было деянием людей, а не Бога.
186:5.2 (2002.3)
It was man and not God who planned and executed the death of Jesus on the cross. True, the Father refused to interfere with the march of human events on Urantia, but the Father in Paradise did not decree, demand, or require the death of his Son as it was carried out on earth. It is a fact that in some manner, sooner or later, Jesus would have had to divest himself of his mortal body, his incarnation in the flesh, but he could have executed such a task in countless ways without dying on a cross between two thieves. All of this was man’s doing, not God’s.
К моменту своего крещения Учитель уже обрел необходимый опыт во плоти на земле, который нужен был для завершения его седьмого и последнего пришествия во вселенной. В это время Иисус уже исполнил свой долг на земле. Его жизнь, прожитая после этого, и даже то, как он умер, все это было его личным служением ради блага и духовного подъема его смертных созданий и в этом мире, и в других мирах.
186:5.3 (2002.4)
At the time of the Master’s baptism he had already completed the technique of the required experience on earth and in the flesh which was necessary for the completion of his seventh and last universe bestowal. At this very time Jesus’ duty on earth was done. All the life he lived thereafter, and even the manner of his death, was a purely personal ministry on his part for the welfare and uplifting of his mortal creatures on this world and on other worlds.
Все, что Сын Человеческий говорил и делал на земле, только приумножало невероятную притягательность учения о сыновстве по отношению к Богу и о братстве людей, но эти необходимые отношения между Богом и людьми органически вытекают из вселенского факта любви Бога к своим созданиям и внутренне присущего божественным Сынам милосердия. Трогательные и божественно прекрасные отношения между человеком и его Творцом и в этом мире, и во всех других мирах по всей вселенной вселенных существовали извечно; и они никоим образом не зависят от периодических пришествий Сынов-Творцов Бога, обретающих природу и образ созданных ими разумных творений, что является частью цены, которую они должны заплатить за окончательное обретение безграничного владычества над своими локальными вселенными.
186:5.5 (2002.6)
All that the Son of Man said or did on earth greatly embellished the doctrines of sonship with God and of the brotherhood of men, but these essential relationships of God and men are inherent in the universe facts of God’s love for his creatures and the innate mercy of the divine Sons. These touching and divinely beautiful relations between man and his Maker, on this world and on all others throughout the universe of universes, have existed from eternity; and they are not in any sense dependent on these periodic bestowal enactments of the Creator Sons of God, who thus assume the nature and likeness of their created intelligences as a part of the price which they must pay for the final acquirement of unlimited sovereignty over their respective local universes.
Отец Небесный так же сильно любил земного смертного человека до жизни и смерти Иисуса на Урантии, как и после этого необыкновенного проявления взаимного сотрудничества человека и Бога. Это великое событие — воплощение Бога Небадона в человека на Урантии — не могло прибавить новых свойств вечному, бесконечному и вселенскому Отцу, но оно обогатило и просветило всех других управителей и все создания во вселенной Небадон. Хотя благодаря этому пришествию Михаила Отец Небесный не стал любить нас сильнее, но все остальные небесные разумные существа — стали. И это потому, что Иисус не только открыл Бога человеку, но еще и по-новому открыл человека Богам и небесным разумным существам вселенной вселенных.
186:5.6 (2002.7)
The Father in heaven loved mortal man on earth just as much before the life and death of Jesus on Urantia as he did after this transcendent exhibition of the copartnership of man and God. This mighty transaction of the incarnation of the God of Nebadon as a man on Urantia could not augment the attributes of the eternal, infinite, and universal Father, but it did enrich and enlighten all other administrators and creatures of the universe of Nebadon. While the Father in heaven loves us no more because of this bestowal of Michael, all other celestial intelligences do. And this is because Jesus not only made a revelation of God to man, but he also likewise made a new revelation of man to the Gods and to the celestial intelligences of the universe of universes.
Иисусу предстоит пожертвовать собой не за грехи. Он не собирается искупать первородную моральную вину человеческой расы. У человечества нет никакой общечеловеческой вины перед Богом. Вина кроется лишь в личных грехах конкретных людей и в их осознанном и умышленном неповиновении воле Отца и правлению его Сынов.
186:5.7 (2003.1)
Jesus is not about to die as a sacrifice for sin. He is not going to atone for the inborn moral guilt of the human race. Mankind has no such racial guilt before God. Guilt is purely a matter of personal sin and knowing, deliberate rebellion against the will of the Father and the administration of his Sons.
Спасение, даруемое Богом смертным Урантии, было бы таким же действенным и совершенно непреложным и в том случае, если бы Иисус не был предан смерти жестокими руками невежественных смертных. Если бы Учитель был благосклонно принят смертными земли и покинул бы Урантию, добровольно отказавшись от своей жизни во плоти, это никоим образом не умалило бы факт любви Бога и милосердия Сына — факт сыновства по отношению к Богу. Вы, смертные — сыновья Бога, и требуется лишь одно, чтобы эта истина реально проявилась в вашем личном опыте, а именно — как ваша порожденная духом вера.
186:5.9 (2003.3)
The salvation of God for the mortals of Urantia would have been just as effective and unerringly certain if Jesus had not been put to death by the cruel hands of ignorant mortals. If the Master had been favorably received by the mortals of earth and had departed from Urantia by the voluntary relinquishment of his life in the flesh, the fact of the love of God and the mercy of the Son—the fact of sonship with God—would have in no wise been affected. You mortals are the sons of God, and only one thing is required to make such a truth factual in your personal experience, and that is your spirit-born faith.